Уезжать вслед за стаей, а тем более в таком раздрае, не командой, а почти врагами, было совершенно нельзя. Но Том ничего не стал говорить, потому что его все равно не услышали.
Артур… Переживая потерю, Том каждый раз старался просто забыться и не бередить рану, но забыть Артура, забыть слова срывающиеся с его на глазах теряющих цвет губ, было просто невозможно. И прогонять мысли о нем было бы еще больнее.
До Бикон Хиллса он добирался полтора суток. Способность снова обращаться волновала его кровь и он всю ночь без отдыха бежал по ночному лесу, чувствуя как боль в сердце чуть отпускает и дышать становиться легче. Не скоро, но он сможет превратить мысли об Артуре в воспоминания о счастливых моментах, которые у них были, которые вызовут улыбку, а не гримасу боли. Бег не спасал, он просто чуть притуплял чувства, которые были свойственны человеческой части и обострял звериные инстинкты.

Добравший до города поздней ночью, Том, все еще обернувшийся, принюхался и взяв верное направление, перебегая из тени в тень, быстро добрался до цели. Артур сказал, где можно было найти Ринго, и Том почти исполнял его последнее желание. Почти, потому что кроме Артура ему нужен был еще только один на всем свете человек. Даже не совсем человек. Но нужен!
Не особенно задумываясь о том, как он сейчас выглядит и сколько время, Том постучал в дверь. Ринго его любого примет. Это Том знал наверняка. Он снова принял человеческий облик, почувствовав легкую боль от серебра оставшегося под кожей, как напоминание о прошлой жизни.
- Ринго? Это Том! - индеец узнает его по запаху, но в нем будет еще слишком много крови, его и чужой, чтобы тот начал волноваться.

Просыпается Алан медленно и неохотно. Он не так давно вернулся домой, и скоро отправляться обратно. И к концу рабочей недели спать хочется просто до невозможности, а завтра предстоит отстоять полный день. Так что, когда Ринго его толкает локтем, с намерением разбудить, Алан просто счастлив. Но, тем не менее, просыпается, хобби инспектора не оплачивается, но требует колоссальных затрат. И не столько финансовых.
Алан слышит, как Ринго копошится внизу, впуская позднего гостя. Дитон щелкает выключателем, сонно щурится, мажет взглядом по циферблату и встает, накидывая халат. Час ночи. Дело должно быть срочным. У оборотней все дела срочные. Или людей? Спускаясь на первый этаж, Алан торопливо припоминает, кто из его клиентов, нормальных клиентов ветеринарной клиники, знает его адрес. Таких набирается от силы пара штук. И Дитон очень сомневается, что это кто-то из них. Значит оборотень. Из этих его адрес не знает никто, но им это вряд ли помешает.
В гостиной подтверждаются его худшие подозрения. Это не клиент ветеринарной клиники. Рядом с Ринго в гостиной стоит незнакомый парень. Незнакомый видать он только Алану, тот факт что Ринго его без разговоров втащил в дом и сейчас явно не знает что делать, говорит о том, что Вуд этого оборотня знает. Оборотня, потому как парень в паршивом состоянии, но не только   жив, но даже кажется, в сознании и крепко держится на ногах. В последнее время в этом городе полно оборотней, и Ринго вполне может знать любого из них. Вот только Алан точно знает только об одном оборотне, которого Вуд назвал другом. И которого Алан не знает. Том.
– Какого черта? – инспектор хмурится, последние ступени, преодолевая в пару прыжков, и быстро подходит к ночному гостю. Вблизи всё, кажется хуже и лучше одновременно. – В смысле, что произошло? – Алан отстраняет Ринго, и осматривает ночного посетителя, пытаясь определить, насколько он плох.
Почему Дитон не принимает на дому? Во-первых, потому что ветеринарная клиника работает двадцать два часа в сутки. А во-вторых, дома у него нет оборудования. Когда Талия была жива, и Алан был действующим инспектором, он какое-то время даже жил при клинике. Там до сих пор осталась «жилая» подсобка. И рабочий стол. Алан хмурится. При лечении оборотней всегда много крови. Кафель отмывать легче.
- Ринго, посмотри в гараже, там вроде должна была остаться коробка со скальпелями. Если я не отвез её ещё в клинику. А ты, – Алан оборачивается к Тому. – Стоять можешь? Давай со мной в ванную. Там аптечка.

Отредактировано Alan Deaton (2014-09-29 22:09:02)

Как был не было херово на душе, но теплые глаза Ринго, его прикосновения, словно вытягивали боль, не телесную, душевную. Он снова был готов помочь закрыть Тому еще одну дверь, за которой ему снова придется прятать ужас и боль невосполнимой потери. Терять стаю самое мучительное в жизни волка. Настоящую стаю. Даже если в ней только ты и он.
- Спасибо, детка! – Том ласково провел пальцем по щеке Ринго, не обращая внимания на взгляд Дитона. Оборотень чувствовал, что чернокожий доктор не слишком-то рад его появлению. И тому, что Ринго как раз напротив очень рад. Ладно, пусть только его чутка подлатает, а найти какую-нибудь берлогу он сможет, не маленький. И деньги у него есть.
Пока Том мылся, он не на мгновение не упускал того, что твориться в доме. Не то, чтобы он не доверял… но доверие такое дело. Друг твоего друга не всегда автоматом твой друг. И так его появление в городе могло всколыхнуть не одну волну проблем. А если человек замешан в делах оборотней, значит, он кому-то симпатизирует, но не значит, что всем подряд.
Закончив мыться, Том вытерся, кое-как замотал полотенце вокруг бедер и сел на предложенный табурет. Ринго не зря положил руки ему на плечи, они успокаивали и раздражение на иронию доктора, которая так и сочилась из его слов, Том ответил только глуховатым недовольным рыком. Но сам себя оборвал. Серебряные нити после того, как часть заклятия на них наложенного исчезали, стали немного печь и кажется эффект увеличивался со временем. Возможно, если их оставить, он скоро начнет кататься по полу вопя от боли.
- Вот тут! – он провел пальцем по основанию горла, чуть выше ключиц. Глянул в глаза доктору Дитону, чтобы при малейших признаках колебаний в них, послать все к чертям. Но тот смотрел уверенно. И глаза были красивыми.
- Не волнуйся, Ринго. Я умею держать себя в руках, - он довольно демонстративно провел ладонью по руке индейца, наслаждаясь реакцией доктора. Он слишком привык провоцировать кого-то рядом, чтобы так сразу перестать вести себя подобным образом.

Алан, конечно, знал, что этот "Томми" давний и хороший, или был хороший, знакомый Ринго, но эти их обращения друг к другу почему-то его коробят. Наверно за прошедшее время мужчина всё-таки привык, что он знает о Ринго больше любого жителя в городе, а теперь, оказывается, есть что-то, о чем он не знает. Дитон поджимает губы и сдержанно кивает, принимая благодарность. Да, он хорошо потрудился. Хотя Том прав, ванна действительно выглядит так, как будто тут кого-то расчленили, хотя на самом деле только порезали.
Алан осматривает пол, табурет, полотенце и размышляет, есть ли шанс спасти последнее, или не стоит и пытаться. Не стоит. И дальнейшие минут двадцать пять он посвящает уборке, используя полотенце в качестве половой, и не только, тряпки. Кровь, пусть и достаточно свежая, не охотно очищается со стыков кафельных плиток, почти намертво въедаясь в замазку. Очистить табурет тоже проблематично, очень проблематично. Так что, Алан просто кладет табурет в ванную, заливая его чистящим средством, и оставляет отлежаться. Тоже происходит и с полом.
А вот серебряные нити, инспектор тщательно промывает под водой, аккуратно оттирая всё тем же несчастным полотенцем. Очень не хотелось бы порезаться в процессе отчистки. Особенно учитывая, что Том говорил что-то про заклятие. Надо будет исследовать их. К тому же, что бы там не было, серебро все равно остается серебром. Да и сжечь их не удастся. Не при таких температурах. Наконец, нити тщательно вымыты и развешены на веревке просыхать.
Отжав полотенце, Алан осматривается ванную, не осталось ли где чего, а затем идет на кухню, плотно закрывая дверь. На какое-то время эта ванная комната становится санитарной зоной, даже ему, человеку, хочется чихать от резкого запаха чистящих средств.
Когда он спускается на кухню, его первые предписания уже выполнены. В смысле чай разлит, выпит и результаты уже на лицо, Том буквально засыпает, облокотившись на стол.
– Поговорили? – Алан улыбается самым краем губ. – По-моему, Ринго, твоему другу пора спать, – большая стрелка на кухонных часах недавно перевалила за двойку, полная луна сейчас должна быть в зените, но Алан надеется, что серьезно раненый и опоенный оборотень не поддастся лунному безумию, точнее будет не в состоянии поддаться. Может ещё в круг заключить? Исключительно, для блага самого Тома. Если он сбежит из дома, то станет легкой добычей для охотников. Легкой и законной. Алан с сомнением смотрит на оборотня. – Может, отведешь его в гостевую комнату? – Дитон приподнимает брови, про себя продолжая: "А сам спустишься сюда. Теперь нам надо поговорить." И уже после разговора он решит, стоит ли комнату запечатать в рябиновом кругу или нет.

Пока Ринго перетаскивал своего друга в свою же комнату, будто долгожданную добычу – Алан слегка удивляется, что на ум пришло такое сравнение, но не более, – инспектор наливает себе чашку чая. Часа два спокойного глубокого сна, это именно то, что ему сейчас надо. Чуть погодя. Сразу после разговора.
Чай на вкус чуть горьковат, Алану всё хочется добавить туда сахара или меда. Но единственная уступка, которую он себе позволят, это печенье из вазочки. Вкусное: овсяное с шоколадной крошкой.
– Ничего, – Алан прикрывает глаза и кивает. Это почти обязанность помогать оборотням. И охотникам. Официально, что бы скрыть существование противоестественного. – Пожалуйста.
Дитон делает большой глоток из чашки, и рассматривает Ринго. Вполне возможно, что Вуд бы и справился. Вот только это не его дело, ему надо обеспечить нераскрываемость тех происшествий в которых замешаны оборотни.
– Садись, – Алан кивает на соседний стул. – Ты знаешь кто с ним так? – инспектор кивком указывает в ту сторону, куда Ринго отнес Тома. – Он говорил что-то о заклятье, – инспектор прищуривается. Пока заклятья ничего хорошего им не приносили. Нет, он, безусловно, рад, что живых Хейлов на одного больше, чем могло быть. Вот только отнимать у Смерти её жатву нехорошо. – Ты не в курсе? – тут вопрос стоит в том. Насколько близкие они с этим волком друзья. Рассказал ли вервольф ему всё или нет? – И давно он оборотень? – Алан отставляет чашку в сторону и подается вперед, ближе к Ринго, требовательно заглядывая ему в глаза. – Насколько он опасен?
Инспектор щурится, размышляя насколько объективную оценку, может дать Ринго если дело касается его друга. Только друга ли? Прогнозы получаются так себе. С одной стороны, Вуд не стал бы ему врать. А с другой, объективно оценить друга не так-то просто. И потому Дитон предельно серьезно добавляет. – Честно. Насколько Том опасен сейчас? – Алан пока не предлагает применить рябиновый пепел или сдать оборотня охотникам, справедливо считая, что ни первое, ни тем более, второе, Ринго по душе не придется, но если потребуется он это сделает. Хотя особой радости последнее ему не доставит, всё-таки сдавать оборотней охотников, это одна из самых паршивых вещей в их "работе" с точки зрения Алана.

Артур. Алан вопросительно продолжает смотреть на Ринго. Имя это, конечно, хорошо, полезная информация. Вот только он спрашивал не об этом. По большей части ему плевать на имя того, кто способен на это. По крайней мере, в данный конкретный момент. Охотник? Вроде Артуром же Вуд называл... охотника-друга Тома. Не ведьмак? Алан делает в мозгу пометку побольше разузнать об этом охотнике. Расспросить Марин, может даже запросить штаб. Если у охотников есть такие "игрушки", инспектора об этом должны знать. И, скорее всего, выступить против. Лишение свободы – это статья. Даже если дело касается не совсем людей. Даже если дело касается свободы воли. Тем более если дело касается свободы воли. Хотя возможно это поможет разрешить ряд проблем оборотней. Всё это надо хорошенько обдумать. Возможно подчинять оборотней будет гуманнее, чем их отстреливать.
Алан отводит глаза в сторону, избегая взгляда Ринго. Вуд, конечно, не умеет читать мысли, но всё же. Что-то Алану подсказывает, что подобные мысли в отношении "ошейников" Ринго не оценит.
– А сейчас? – Алан вцепляется в это "тогда" мертвой хваткой. Не то что бы его настолько волновало, является ли оборотень наверху убийцей или нет. Его больше волнует не двинулся ли Том умом, попробовав человеческую кровь. Меньше всего ему нужен в доме оборотень-"людоед". Хотя, разумеется, сию минуту он выгонять его не будет. И утром не будет. И вообще постарается задержать его здесь как можно дольше. А потом позвонит Ардженту. Но это Ринго тоже не стоит знать.
Инспектор задумчиво кивает. Вуд подтверждает его худшие опасения. Больные звери всегда опасны. Вот только даже бешенство можно вылечить, до определенной стадии, и потому рука инспектора не тянется к телефону. Звонить охотникам стоит только в крайнем случае.
– Он не нагуаль, – уверенно толи напоминает Алан. Это хорошо, что там запах Ринго. Но Вуд не волк, хоть и альфа. Алан молчит, смотря в стену. Думает. Размышляет. Хотя скорее пытается, мысли наровят испариться, и мозг отказывается работать. – Хорошо, – наконец решает инспектор, делая большой глоток из чашки. – Но разговор ещё не закрыт. Надеюсь, в случае чего ты сможешь его удержать. – в том, что здоровый альфа, сильнее, раненой омеги, Дитон как-то не сомневается. Вот только даже полудохлая крыса может убить кота, если тот будет медлить. И Алан сомневается, что если потребуется, Ринго сможет вовремя ударить на поражение.
– Ладно, – несколько неуверенно тянет Алан и встает из-за стола. – Я так понимаю, сегодня ночью ты будешь с ним. – не вопрос, утверждение. Он надеется, что тень недовольства в собственном голосе ему почудилось. Пациент всегда нуждается в уходе и присмотре, недостойно чувствовать по этому поводу какие-либо негативные чувства. – Хорошо, – повторяет Дитон и направляется в спальню. – Если будут осложнения: жар, черная кровь, бледность – буди.
И уходит.

Будь кружка с травами в руках чернокожего доктора, Том скорее всего вылил ее содержимое на пол. Алану он явно не приглянулся, особенно тем, что нарушил их с Ринго идиллию. То, что этим ребята не только живут под одной крышей, Том понял сразу – от доктора здорово пахло нагуалем. И то что доктор его подлатал, совсем не мешало ему взять телефон и сдать его охотникам. Человек, который знает об оборотнях столько может быть только инспектором. В одной стае, в которой Том недолго болтался, был такой чувак – чуть притормаживал бурно кипящего альфу, давая дельные советы и помогая заметать следы. Но Тому он никогда не нравился. Слишком сколький был тип. Алан был совсем не таким, но…откуда Мору было знать, что твориться в голове ветеринара и что в ней перевесит – привязанность к Ринго или приверженность делу. В этом городке было до фига разных странных стай, странных охотников и его возращение опять могло всколыхнуть местное болотце.
Том успел об этом подумать, пока Ринго транспортировал в кровать и пока сон еще неловко топтался на пороге сознания. Заодно, он послушал о себе много интересного. Если конечно ему все таки не приснилось это.
Но что точно было реальным, так это тепло тела Ринго, обхватившего его поперек живота и заснувшего рядом, охраняя его сон. Как когда-то в детстве.
- Я не спятивший убийца, малыш, - пробурчал он Ринго в шею, когда утреннее солнце разбудило его, засветив лучом прямо в глаз. Нагуаль тоже проснулся, хотя пока Том спал тоже делал вид, что видит седьмой сон. – Но я убивал и охотников и оборотней. – Том решил сказать все сразу – чего тянуть. Если он раньше хотел остаться лучше чем есть в глазах друга, ведь не известно, смогут ли они еще встретиться, то сейчас – лучше это рассказать всю правду. – Я убил мужа той ведьмы, что надела на меня ошейник. А моя подружка загрызла ее ребенка. Она была не в себе после гибели альфа, ничего не соображала, но я ей не помешал. Слишком был занят.
Том ткнулся носом Ринго в подмышку, ожидая вердикта.

- Ты не понял, малыш, - мягко произнес Том, поднимая глаза на друга. – Она одела его на меня после того, как я убил ее мужа. Артур как-то вышел на нее, или она его нашла – я не знаю… - оборотень поморщился, но неожиданно эти воспоминания не причинили ему особенной боли, совсем не так как раньше, словно это происходило не с ним. – Охотники уничтожили почти всю стаю. Остался только я и еще одна волчица. Я уже сказал – она с катушек съехала совсем. Я не мстил, Ринго, - Том покачал головой, - она мстила, а я просто убивал и все. Я был совсем не тот пацан, которого ты встретил в лесу. Больше нет, малыш, - Том грустно улыбнулся и положил ладонь Ринго себе на шею. Прямо поверх почти зашившей раны. – Артур, сам того не желая, вернул мне человечность. И я ему, наверное… Он же тот еще садист. Был… - добавил он, внезапно тяжело задышав. – Мне не хватает его… - голос Тома стал еще более хриплым и он снова опустил голову Ринго на плечо. И тот не мог не почувствовать, как стало мокро.
- Я говорил ему не связываться с той стаей, - продолжил оборотень глухо и даже почти зло. – Но он был слишком близок к своей цели, чтобы слушать… чтобы остановиться. Волчица укусила его, хотя сама умирала. – Том как на яву видел лицо Алисии, своей нечаянной знакомой. – Укус не прижился. – Голос оборотня был все глуше и глуше, словно ему было трудно выталкивать слова из горла. – Он умер… у меня на руках. Но освободил меня.
Том шмыгнул носом, отворачиваясь, не хотел, чтобы Ринго видел его слабым, видел его слезы. Особенно после того, как рассказал, кем был на самом деле.
- Ты думаешь обо мне слишком хорошо, малыш, раз позволил остаться в доме твоего… друга, - Том выбрался из плена одеяла и сел на кровати, чуть ссутулив широкие плечи. – Я чувствую полнолуние. Я натворю бед…

Том улыбнулся другу и умиротворено закрыл глаза. Он верил Ринго, в прошлом он его не подвел. Артур будет навсегда в его сердце, он будет помнить каждый его вздох, каждое движение, каждый взгляд. Но Томми умел отпускать прошлое, отдав ему в жертву горсть своей крови, впитывал опыт и шел вперед, стараясь не оборачиваться.
- Это не твоя вина, что я натворил в своей жизни. И твой отец был совершенно прав, мне нужен был свой путь. Может я просто слишком легкомысленно его выбирал. Но я делал только то, что мне нравилось делать. Никогда не задумываясь, что надо пора уже делать что-то правильно.
Том дурашливо потерся носом о нос Ринго, словно успокаивая своего друга, словно говоря ему о том, что он все еще в порядке и скорее всего он собирается в этом порядке и оставаться. По крайней мере до того момента, как его позовет Луна.
- И я знаю, что ты мне поможешь не похерить все, что во мне воспиталось благодаря Артуру и его жуткому характеру, - Том улыбался уже вполне по настоящему, а не кривя губы от горечи. – И он это знал. Поэтому сказал, где я могу тебя найти. Только вот твой ветеринар? Он не пропишет мне аконитово-свинцовую пилюлю? – Ринго был таким теплым, таким надежным, таким родным, что, несмотря на свои слова, Том не постеснялся его обнять как следует и прижаться губами к его виску, с наслаждением вдыхая запах его кожи, зарываясь носом в смоляные волосы.
- Он в близких отношениях с Аржентами? Может, пока нас не было, в город забрели еще охотники? – близость полной луны волновала Тома и днем, когда ее не было видно, но тем не менее ее влияние, пусть гораздо менее активное, чувствовалось. Особенно, тому, кто давно не мог поддаться ее влиянию в полной мере.
- Малыш, я бы поел чего-нибудь, - Том вспомнил счастливые мгновения его краткого пребывания в индейской резервации, где главное его проблемой был зверский аппетит.

- Хорошо, - Томми лениво сполз с кровати, небрежно подтянул трусы и оглянулся в поисках своих, точнее выданных на прокат, штанов. – Не буду провоцировать твоего… приятеля. – Обернулся у Ринго и улыбнулся: - Он вполне может быть отличным парнем. – Он провел по заживающей ране у себя на шее. – Мне больше нравится, когда их вытаскивают, чем когда запихивали внутрь.
Он подошел к Ринго, надевающему свои джинсы и встал вплотную к нему. Чтобы посмотреть приятелю в глаза, Тому пришлось чуть подняться.
- Да, уже совсем не малыш, - оборотень довольно осклабился, показав чуть кривоватые верхние клыки. – Но это все равно не мешает мне так тебя называть, - закончил он, несильно пихнув Ринго в подтянутый живот.

- И давно ты тут прижился? – они уже сидели на кухне и Том жевал кусок колбасы, стащенной из холодильника. Дождаться пока Ринго приготовит завтра сил просто не было. – И кстати, почему ветеринар… ммм… Алан, - стоило проявить чуть больше уважения и расположения к человеку, который не побоялся спасти нервного оборотня и вероятного соперника, - сказал, что полиция уже тут? Пока меня не было ты поступил в полицию этого чудесного городка?
Том с интересом разглядывал двигающегося по кухне Ринго, пытаясь понять, что им руководило. Копов он не любил почти так же как охотников, а тут его друг, его единственный друг, вдруг коп?
- А что Алан захочет услышать от меня? – Том пожал плечами. – Я обычный парень.
Разумеется, он так не считал, но на самом деле не очень понимал, чем мог заинтересовать инспектора.

Алан недовольно хмурится. Стая Альф – это не то, что бы он хотел слышать. Хотя, пожалуй, это лучшее из возможного. У стаи Альф нет союзников в Бикон Хиллзе, и численность стаи недостаточно велика. Хотя её хватит, что бы устроить кровавую вендетту, так что бы всем мало не показалось. Дитон мысленно прикидывает, стоит ли Ардженту знать о том, что стая Альф стала агрессивнее, но  её численность сократилась на одну особь. Они же, вроде как союзники, в конце-то концов.
– Придется найти и показать, – Алан кивает. А затем ловит взгляд Ринго и вздыхает. Да-да, помягче надо. Потеря стаи это непросто. Очень  непросто. Даже для него. Хотя он-то всего-то человек, а не оборотень. – Я понимаю, – инспектор продолжает мягко, почти просящее. – Меньше всего ты хочешь, что бы она была похоронена по правилам оборотней. Но, – Алан ещё раз тяжело вздыхает и продолжает. – Нельзя допустить, что бы её тело нашел какой-нибудь "Стайлз". Хорошо если она была "загрызена диким зверем", но если застрелена... и если застрелена. И пули совпадут с калибром зарегистрированным на Артура... – Алан поджимает губы. – Я думаю, тебе этого хочется ещё меньше.
А вот то, что сам Артур похоронен в чужой могиле – это хорошо. Это очень хорошо. Там его искать не будут. Осталось найти тех, кто мог бы искать. Друзья, коллеги, родные? Алан смотрит на Тома в упор, но решает, что это ждет. В конце концов, у них есть несколько дней прежде, чем Артура хватятся. А топтаться по ране, не самое лучшее решение.
– Нет, – Дитон качает головой. – Не видел. Ты его не  в спальне оставил? Кофе?
Алан пожимает плечами, признавая претензии Тома. Да, холодильник пустой.  Но благодаря Ринго в нем есть хот какая-то еда, что уже хорошо. Дитон пересыпает порошок в турку и заливает его кипятком.
– Я это исправлю. После работы, – честного говоря, Алану меньше всего хочется после смены тащиться в круглосуточный супермаркет, но предложение Тома ему не нравится. Очень не нравится. Дитон качает головой. – Не стоит. Тебе лучше остаться в доме. Посидеть, отдохнуть, набраться сил, – Алан поджимает губы и оборачивается к Тому. – Восстановиться. Отсидеться. – инспектор готов руку отдать на отсечение, что вервольф надолго в доме не останется. И не будь Том другом Ринго, другом Ринго только что потерявшим стаю,  Алан отпустил бы  его на всё четыре стороны. Но Том потерял стаю, а значит, может сорваться и начать всем мстить.  Или просто сорваться. И он друг Ринго. Нельзя его оставлять в таком состоянии. – Ринго, ты собираешься на работу?