[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava]http://s017.radikal.ru/i402/1603/24/5bd8d12eedb4.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
Из призрака, что мучил его ночами, являясь в кошмарах, Баки превратился во вполне осязаемое существо. Но продолжающее оставаться все таким же неуловимым, как тот образ, что раз за разом в уродливых, искаженных до сюрреалистичности картинках полу сознания, бредового кошмарного сна являлся ему. Где раз за разом он срывался вниз холодного каменного ущелья.
Наплевав на все, бросив все, совершенно позабыв о том, что когда-то звалось долгом и честью, Роджерс пустился на поиски.
Он останавливался в старых, пропахших порохом, латексом и дешевым спиртным, мотелях. Он ночевал во взятых напрокат машинах. Он успевал перекусить только тогда, когда на пути его следования появлялась какая-нибудь придорожная кафешка. Стоило ему едва пересечь границу штата – Баки становился невидимкой. Стоило Стиву сойти с трапа – Баки пропадал, как снежинка в буране. А Роджерс с упорством барана шел по следу. Там Джеймса засекли камеры. Здесь – штраф за превышение скорости. Где-то в другом месте видели бдительные стражи правопорядка. Как хорошо, что он подключил к поискам Барнса Наташу. Та не задавала лишних вопросов, не строила никаких доводов. А просто сливала всю полученную информацию Капитану.
И, да. Щ.И.Т. тоже искал Баки. Вот только цели организации несколько отличались от тех, которые преследовал Роджерс. И он был обязан найти его первым. Найти и увезти так далеко, как только сможет. Просто потому, что бросил его тогда. Просто потому, что был бесконечно виноват перед ним. И не существовало для Стива оправдания в таком его поступке. Он оставил Баки одного, погибать в снегах. Он оставил Баки одного в руках Гидры. И, даже с промытыми мозгами, Джеймс спас его. Как всегда, спасал. От хулиганов и задавак до войны. От вражеских стрелков во время. А все, что мог сделать Капитан, ошарашенно спросить у человека, не помнящего себя: «Баки?».
Идиота кусок.
В этот раз Джеймса нашли на другом конце штата. И Роджерс, вдавив педаль газа в пол, выжимает из машины максимум. Сейчас он должен успеть. Он обязан. И пусть придется ехать несколько суток. И пусть придется опять не спать. Это небольшая плата за то, чтобы очередной раз сесть на хвост. Или, возможно, не успев всего на миг, заметить в толпе знакомую спину.
А может, это просто галлюцинации от недостатка сна. Роджерс не был уверен на этот счет. Все, что он знал – он должен найти Баки.
Когда он въезжает в город, то первым делом он ищет тот мотель, что, по заверениям Романовой, облюбовал Барнс. И Стив не собирается врываться в номер. Стив не хочет вновь заставлять друга скрываться. Ведь если он узнает, что за ним идет хвост, то заляжет на дно. А как укрыться от Щ.И.Т.а… сдается Роджерсу, Баки это прекрасно знает. Иногда его невозможно было обнаружить. Что уж говорить о том, что, если он узнает, найти его станет нереально.
И Стив останавливается в мотеле неподалеку. Он не брился уже черт знает сколько. Он нормально не мылся, кажется, тысячу лет. А последний раз, когда он ел что-то горячее и без огромного количества фритюрного масла – был невообразимо давно. Он выбирает номер, выходящий окнами на вход в мотель и садится у грязного стекла, всматриваясь в ошарпанную, растрескавшуюся дверь.
Бак всегда был рядом в те моменты, когда Роджерсу был необходим. Теперь очередь Стива быть рядом тогда, когда необходимо Барнсу. Просто за тем, чтобы отвести хвост из Щ.И.Т.а. Просто за тем, чтобы вовремя укрыть от преследования многоглавой Гидры. Просто за тем, что Стив бесконечно виноват и понятия не имеет, как искупить вину перед своим товарищем, которого знал с самого детства.
И он не собирается останавливаться на этом. Как только появится возможность – он обязательно заговорит с ним. Но не сейчас. Врываться в номер солдата, обученного убивать – не самая лучшая идея. Врываться в номер Баки, который пытается из пыли воскресить свое сознание – дерьмовая мысль. Врываться в жизнь друга, который его даже не помнит – совершенно отвратительный ход. А напоминать ему о том, что они совершенно без зазрений совести трахались на казенных казарменных матрасах – идиотизм чистейшей воды. Поэтому Стив просто подождет. И сейчас, когда он нашел Баки, он ни за что не упустит его из виду.

Отредактировано Faust Laird (2016-03-31 01:19:19)

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s017.radikal.ru/i419/1603/6b/69afe66d6be3.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]

Стив почти уснул, уронив голову на руки. Заступая в свой одиночный дозор, он заказал с доставкой в номер литра три кофе и какие-то сэндвичи. Они оказались пластиковыми на вкус, а кофе – приторно сладким. Хотя он просил без сахара… но не было времени и желания на скандалы. Заняв наблюдательный пункт – чуть сбоку от окна, где в отражении мутного зеркала было видно дверь мотеля, напротив.
В полной тишине он сидел секунды. Минуты. Часы. Где-то сбоку трахали снятую на час проститутку. Где-то сверху курили марихуану. Где-то за дверью – блевали, перебрав кокаина и дешевого виски. А Роджерс сидел, уронив подбородок на грудь, и пытался отделить реальность от полусонного галлюциногенного кошмара. Ему казалось, что в лицо дует колючий северный ветер. Что он все так же тянет руку Барнсу, висящему над пропастью. А потом он видел в отражении зеркала воровато оглядывающихся банкиров и офисных клерков, выходящих из мотеля от очередной проститутки.
А потом он вновь выпадал из реальности на бесконечно долгие мгновения. И оплакивал Барнса. Который вот, сейчас, так близко. Буквально перейти через дорогу, распахнуть дверь… и получить кулаком в грудь. И получить пару ножевых ранений. И получить пулю промеж глаз.
Барнса, каким он помнил его больше нет. Остался Зимний Солдат. Чудесное оружие Гидры. Восторг военных разработчиков. Машина бездушная, безумная, до боли родная. Асоциальная, нелюдимая, до дрожи расчетливая и холодная. Его Баки. И хрена с два он так просто оставит это.
Сперва Стив спасет его. Спасет от него самого. От Щ.И.Та. Правительства. Спецслужб. Спасет от кошмаров и смерти. А потом уничтожит Гидру. Это фашистское творение безумного гения. Эту пугающую лабораторию по продаже душ на благо кого-то там в кожаном кресле, который просто дорвался до власти и теперь хочет сделать так, чтобы весь мир плясал под его дудку.
Барнс появляется в дверях в тот момент, когда Стив чистит зубы, ржавой водой полоская рот. Металлический соленый привкус остается в горле даже в тот момент, когда Роджерс запивает его остывшим кофе. А когда Джеймс оглядывается, Роджерс хватает куртку и бежит к черному ходу мотеля. Выйдя из здания, он медленно бредет по другой стороне улицы. Обросший, пропахший чужим сигаретным дымом и алкоголем. В растянутой футболке и грязных кроссовках.
Он сворачивает в противоположную сторону ровно в тот момент, когда Барнс заворачивает к лесу. Стоит Стиву скрыться из поля зрения Солдата, как он кидается бежать. И сделав приличный крюк – выходит с другой стороны – он видит спину Джеймса, идущего между деревьями. И осторожно ступает следом, прячась за кустарником и стволами сосен и кедров.
И Баки замирает, напряженно вслушиваясь в тишину. И замирает Стив, боясь даже дышать.
До Роджерса долетает дым костра, и он прячет нос в ворот куртки, боясь чихнуть. А когда Барнс уходит с поляны, Капитан подходит к пеплу, присаживаясь на одно колено возле углей. Прах. Воспоминания. Видно, что он жег бумагу. Только вот какую? Что было написано на тех листах? Что именно читал Джеймс, чтобы потом так сжечь?
Роджерс не рассиживается долго. Роджерс боится вновь упустить из виду друга. Он устремляется прочь от поляны и влетает в свою комнату незадолго до того, как в дверь напротив входит Баки. Просто тот никуда не торопился. Просто тот не спешил. Он просто не знал, что за ним следит его персональный призрак из прошлого.
- Просто время еще не пришло, - вздыхает Стив, скидывая в сумку вещи. Он стаскивает с себя футболку и кидает ее поверх вещей. Он полощет в раковине полотенце и вытирает кожу – ему некогда принимать душ. Ему некогда спать. Ему нельзя позволить себе упустить Баки. Его Баки.
И когда Джеймс садится в машину – Роджерс уже дежурит за рулем своей, натянув кепку до самых глаз. Он соблюдает почтительное расстояние, пока едет следом. Он сворачивает с дороги и обгоняет машину Джеймса. Он поступает рискованно и на удачу, пригоняя в город на их пути чуть раньше и меняя автомобиль в ближайшем прокате. И все так же, тенью следует за Джеймсом.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s017.radikal.ru/i419/1603/6b/69afe66d6be3.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]

Стив не прогадал. Баки действительно ненадолго задерживается в городке, заправляя бак. И Стив успевает оформить машину, чтобы вновь, на почтительном расстоянии следовать за Джеймсом. Стараясь не моргать слишком часто. Стараясь фокусироваться на дороге. Плевать, что он – суперсолдат, вкачанный сывороткой. Он не спит, он не ест, он только гонится за тем, кто постоянно ускользает от него. И не может догнать. Потому, что Баки быстрее. Потому что Стив не хочет выпрыгивать перед ним как черт из табакерки.
Он следует за ним на вокзал, но не покупает билета. Слишком близко. Это все слишком близко, чтобы действовать так поспешно. Он берет буклет с расписанием поезда, он открывает гугл, смотря как проложены пути. И внимательным, цепким взглядом следит за тем, чтобы Барнс действительно сел в поезд.
Он едет в Нью-Йорк. Роджерс просто знает это. Он видит этот маршрут. Он, заправив машину, тенью движется следом за поездом, ловя каждое движение на перроне, стараясь разглядеть Джеймса в толпе. Он выжидает его во всех точках, что указаны остановками на пути следования поезда. И если он не найдет Баки в поезде на следующей станции – он сумеет сузить круг поисков до нескольких километров, а не нескольких штатов.
Баки выходит в каком-то неприметном городке, в котором бы с удовольствием когда-нибудь поселился Роджерс. Тихо, спокойно, уютно. И все друг друга знают. А Баки успевает побриться и сменить одежду. И этот трюк мог бы провести какого-нибудь пустоголового агента, но не того, кто знал Барнса слишком долго, чтобы не узнать гладко выбритым.
Стив прячется под капотом машины, когда мимо проходит Барнс. Он старательно делает вид, что чинит поломавшуюся тачку, а на самом деле обжигает пальцы о горячий двигатель. Он просто кошмарно боится, что если сейчас его увидят – то план полетит псу под хвост.
Но Баки не замечает его. И Стив благодарен и своей удачливости, и своим навыкам. И тому, что скорее всего Джеймс и подумать не может, что его выслеживает сам Капитан Америка. Его миссия.
Что будет, когда они столкнуться нос к носу? Не попытается ли Бак доделать то, что не сумел выполнить в прошлый раз? Будет ли судьба столь благосклонна к Роджерсу во второй раз? Или Солдат все равно убьет его? И не будет ли это правильным? Именно так, как и должно быть.
Потом Стив опять меняет машину, а Баки пересаживается за руль с поезда. И снова он садится на перекладные, а Роджерс, вдавив педаль газа в пол, гонит в Нью-Йорк. Он знает, что Баки не будет выходить со всеми на Центральном вокзале. Он знает, что Баки сойдет немного раньше – нет смысла привлекать к себе внимание не перроне, где вечно несут вахту все подразделения спецслужб и служителей закона. Поэтому Стив просто гонит туда, где ему самое место – в башню Старка. В его распоряжении все камеры города.
- Нат, он в городе, - коротко говорит Стив и сбрасывает звонок, паркуясь недалеко от места, которое зовет домом. И Вдова понимает все слишком отчетливо и хорошо. Роджерс уверен, что прямо сейчас она уже задала протоколы поиска в обход файерволов Щ.И.Т.а. И Стив знает, что получит информацию первым.
- Ты с необитаемого острова сбежал? – шутит Старк, едва завидев Роджерса. Но капитану совершенно не до смеха. Он аккуратно обходит Тони, стоящего в проходе коридора и идет к себе. Как в трансе он принимает душ, оставив бритье бороды до более удобного случая. Не сейчас. Хочется урвать лишние двадцать минут на сон. В одном полотенце, повязанном на бедрах, Стив падает на кровать и отключается еще в полете. Поэтому подушки касается мирно сопящее тело.
Наташа его разбудит – свято верит в это Стив. Наташа сольет информацию Щ.И.Т.у – точно знает Стив. Но все-таки Наташа выждет как минимум час – дав Капитану фору. И Кэп воспользуется ею.
А пока что он отсыпается за все бессонные дни, что провел в дороге. Он отсыпается за все те беспокойные часы сна, когда просыпался каждую минуту, чтобы удостовериться, что Баки еще никуда не сбежал. Отсыпается за те часы томительного ожидания в машинах. Мотелях. На вокзалах. В кафешках.
Он просто спит.
И видит все те же кошмарные сны о том, как не спас своего друга. Просто потому, что других снов он не видел с того момента, как узнал в Зимнем Солдате Джеймса.
И это чувство вины выедало его и уничтожало.
- Стив, проснись, - Нат треплет его за плечо и внимательно глядит в лицо, - он направился в Смитсоновский институт.
Она уходит из комнаты так же тихо и быстро, как появилась. А Стив спешно одевается и спускается в гараж. Нет, он не успел побриться. Да и бороду подстричь тоже не успел. Поэтому он все равно выглядит растрепано, хотя и заметно более свежо, чем до этого. И он в чистой одежде. И плевать на серые глубокие тени под глазами и уставший взгляд. Теперь можно не прятаться. Бак ищет ответы. И он получит их все. А потом – пусть он убивает его, орет на него, ненавидит, проклинает… что угодно. Стив готов ко всему.
Он садится за руль и проезжает мимо хмурого Старка. Тот точно уже знает абсолютно все, потому что хакнул систему Щ.И.Т.а. Потому, что скорее всего следил за Роджерсом. Потому, что продолжит следить. Но Стиву наплевать.
Он подъезжает ко входу в институт. Покупает билет и входит внутрь, цепким взглядом осматриваясь. Вот тут – несколько классов начальной школы пришли на экскурсию. Там – несколько старшеклассников готовят доклады. Здесь – пенсионеры с внуками. И все чужое, не родное, навевающее тоску своей картинной искусственностью.
Он видит широкую спину Баки сразу же, и осторожно подходит к нему, вставая рядом и поправляя кепку:
- Интересный выбор экспоната, - он оглядывает интерактивную доску возле.

Отредактировано Faust Laird (2016-04-01 01:10:44)

Как же он ошибся, считая, что Баки ищет ответы. Джеймс просто поставил коробку, палочку с привязанной к ней нитке и положил внутрь ловушки печеньку. И теперь, когда Капитан потянулся за этой печенькой, рассчитывая поделиться ею с Джеймсом, Солдат, скалясь и усмехаясь, выдергивает палочку из-под коробки. И теперь совершенно ясно, что Баки больше нет. Но так ли согласен Роджерс мириться с этим?
Совершенно не согласен.
Он следует за другом вверх, перескакивает по крышам, как горный козел. Он и тогда не умел избегать драк. Он не планирует избегать драки и сейчас. С одной, пожалуй, поправкой – хрен там он будет драться с Джеймсом. И пусть судьба и его величество Случай отвернуться от него, не дав второго шанса. Ему плевать.
Кепка слетает куда-то вниз, когда он перепрыгивает с одного парапета на другой. Но это вообще не важно.
Где-то вдалеке слышится нарастающий гул полицейского вертолета. Возможно, Нат уже сдала их и штурмовая группа уже готовиться занять свои позиции где-то там, внизу дома. А может, это просто патруль. Но все равно они заметят двух мужиков, которые, к тому моменту, уже возможно вцепятся друг в друга и начнут размахивать, метя в голову противника всем, что попадется под руку.
- Баки, - Стив тормозит в нескольких метрах от Солдата. Возможно, все-таки стоило побриться. Потому что Роджерс сейчас больше похож на лесоруба из Техаса, чем на национальный символ Америки. И совершенно не похож на того мальчишку из Бруклина, за которым был готов идти Барнс. Хотя, не исключено, что это тоже может сыграть свою роль – на данный момент Стив не в форменном звездно-полосатом. Он без щита. Он небрит и устал. Есть надежда на то, что Баки его хотя бы выслушает.
- Дай мне помочь тебе, Бак, - просит Стив, не двигаясь с места. Он остается совершенно открытым для любой нечестной игры – будь то метательный нож или снайпер на соседней крыше. Будь то вся Гидра. Роджерс с места не двинется, пока не поможет своему другу.
- Больше не будет никакой Гидры или Щ.И.Т.а, Джеймс.
Он готов умолять его. Готов даже на колени встать, если это поможет. Только вот… не поможет это. Солдат на то и солдат, чтобы не признавать жалости. И Стив надеется, что прямо сейчас его не грохнут. Он так много не успел сказать. Так много времени потратил впустую, пропустив сквозь пальцы.
- Я виноват, Бак… я очень виноват перед тобой. Дай мне все исправить. Я хочу помочь тебе.
Но Баки его не слушает. И завязывается драка. Которая не похожа на любые шуточные бои из прошлой жизни. Это было не похоже на тот бой на хэликериере. Стив вообще не знал, блокируя удары Джеймса, на что это все похоже.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s017.radikal.ru/i421/1604/b3/3c9eeb55566d.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]

Отредактировано Faust Laird (2016-04-01 13:08:47)

Стив только блокирует удары. Он не собирается драться с Баки.  Барнсу итак причинили слишком много боли и Роджерс не собирается становиться тем, кто ее добавит. Он просто блокирует и отражает удары, выматывая противника и выматываясь сам. Он очень давно не тренировался, выслеживая Баки. И именно поэтому пропускает удар. Горячая волна боли разливается по челюсти, отдаваясь жарким ударом в затылок. На миг Кэп теряет ориентацию в пространстве и тогда же сильный удар выбивает из его легких весь воздух.
Во рту солоно от собственной крови, сочащейся из разбитых губ. Стив думает, что сейчас Бак убьет его. И он готов к этому. Странно, на самом деле, быть готовым к смерти. Это страшное, опустошающее чувство. Но это нормально. Единожды Роджерс уже умер. Единожды он смирился с тем, что уходит в черное небытье. Решил это сам. И, на самом деле, нет никаких причин начинать этого бояться.
Но Барнс делает шаг назад, что ему совершенно не свойственно. Точнее – Зимнему Солдату. Он не должен уважать противника. Он не должен давать противнику шанс. И Роджерс мысленно ликует – еще не все потеряно. Раз Бак так себя ведет, значит осталось в нем еще что-то от Джеймса. Значит можно, нужно, необходимо это воскресить. Как воскрешают деревья. Как воскрешают луга. Как воскрешают чувства. Медленно, аккуратно, постепенно. Чтобы распускались воспоминания нежными бутонами в памяти. Чтобы расцветали картинки прошлого, вновь живые, яркие, вновь реальные. И Стив сделает ради этого все.
Но ему всего лишь дают продышаться. И этот смертельный вальс начинается с новой силой.
У Баки – нож. У Стива – море надежды.
У Баки – рефлексы убийцы. У Стива – слезы, наворачивающиеся на глаза.
У Баки – отточенные движения и грация, с которой он перекидывает нож из одной ладони в другую. У Стива – изрезаны предплечья и лоскуты куртки свисают неряшливыми, окровавленными тряпками.
У Баки – нож в руке. У Стива – нож в боку.
Теперь это нож Стива.
Роджерс приоткрывает губы, выдыхая судорожно и рвано. Шок, адреналин – еще не больно. Он в непонимании смотрит на Джеймса. В его глазах – не ужас. Не страх. Не паника. В его глазах лишь плещется океан боли. И, как здорово было бы, будь она физической. Но нет. Эта боль разрывает его душу, его всего изничтожает, втаптывает в грязь, избивает ногами, доставая до самых чувствительных уголков души. Непроизвольно, неосознанно, нелепо – из уголка глаза стекает горячая слеза. И больно щиплет ссадину на скуле. И почему-то именно это больно, а не нож, мешающий вдохнуть.
- Баки… - Роджерс перехватывает его запястья. Но Солдат, пошатнувшись, будто бы его огрели обухом по голове, делает шаг назад. А потом и вовсе, отшатнувшись от Капитана, прыгает с крыши вниз, на балконы, уходя от преследования.
Стив слышит, как над головой шумит вертолет. Он чувствует себя бесконечно слабым и убитым. Снова. Роджерс не вынимает нож из раны, хотя чувствует, как горячая кровь стекает уже по бедру. И оседает на колени, больно сдирая кожу о бетон.
- Я заманю его в порт и включу магнит для железнодорожных вагонов прямо над его тупою башкою, - рычит Старк, опускаясь рядом с ним и поднимая забрало шлема.
- Даже не думай, - тихо отвечает Стив, перехватывая за плечо протянутую ему руку.
- Давай, тебя нужно заштопать, - Старк легко поднимает его на руки и несет к башне.
А Стив отрубается просто потому, что устал гоняться за призрачными химерами. Он просто хочет выспаться.
Пробуждение глубокой ночью приносит только боль. Он морщится, перекатываясь на здоровый бок. Заунывно и мерзко пищат больничные приборы. Мерзко стягивает кожу под датчиками сердцебиения и давления. Но Стив знает – он жив. Если это можно так назвать.
Отцепив от себя все провода, выдернув из вены капельницу, Роджерс, опираясь о стену, бредет в свою комнату. Нафиг больницы. Нафиг услужливый медперсонал. Всепоглощающее и черное одиночество – вот, что ему нужно. И бритва. Бритва просто необходима. Борода невыносимо раздражает.
И Стив стоит напротив зеркала, прислонившись повязкой на животе к раковине, и сбривает поросль с лица. Жесткие волоски осыпаются в водосток. Все это нелепо. Все это отвратительно. Все это не спасет его от него самого.
Нат пьет кофе в гостиной, заняв общий компьютер. Она кивает Роджерсу, который спускается на кухню, чтобы сделать чай.
- Он все еще в городе, - коротко говорит она.
- Отлично, - отвечает Стив.
И начинается безумная игра. Стив выбирается на прогулку – и на краткие мгновения замечает фигуру Баки в толпе. Стив завтракает в кафе неподалеку – Джеймс проходит мимо широкого окна, коротко глянув на Капитана. Стив едет в старый спортзал, где когда-то тренировался – Барнс стоит на перроне метро прямо напротив окна Роджерса.
Это шизофрения или реальность?
Роджерс сидит в парке. Бок все еще туго перемотан бинтами – глубокая рана от ножа все еще кровоточит. Прошло слишком мало времени, чтобы она затянулась. И вместо того, чтобы бегать, Стив просто гуляет ранним утром. Наклонившись завязать шнурок, он щурится от того, что на лицо ему падают солнечные зайчики. Скосив глаз в сторону, он замечает, что возле него сидит Баки, а ладонь его отбрасывает блики на лицо Стива.
- Помнишь, - тихо говорит Роджерс, - когда-то ты бегал здесь. И я иногда. Пока не случался приступ астмы.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s002.radikal.ru/i198/1604/83/9ae2a8791e34.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Отредактировано Faust Laird (2016-04-02 00:46:45)

Мгновения, которые Роджерс смотрит на Баки, растягиваются в вечность. Тот не смотрит на него. И этот до боли знакомый профиль заставляет Стива сглатывать колючий комок слез, застрявший в глотке.
«Что они сделали с тобой, Бак?»
Он ждет его реакции, но на лице Солдата не отражается ни тени эмоции. Он не помнит.
- Кем для тебя был Барнс?
И Баки поворачивается. Стиву хочется закричать от того, что в глазах друга он видит лишь холодный расчет и непонимание. Это не те глаза, в которые он глядел, когда Джеймс буквально за шкварник вытаскивал его из драк. Это не те глаза, в которые он глядел на «двойных свиданиях». Да просто для отвода подозрений. То общество не принимало их отношений. И приходилось скрываться. И приходилось делить улыбчивого красавца с не менее улыбчивыми девушками. Но ни одна из них не получала и толики того, что вечерами получал Стив. Тощий, тщедушный Роджерс прятал под воротниками белых накрахмаленных рубашек свежие алые засосы. Капитан Америка прятал под воротом униформы ровно тоже самое. После Италии, разумеется.
Стив только хочет начать развернутый ответ, как ловит взгляд Баки и оборачивается в непонимании. Вдоль аллеи бежит Сэм и Роджерс утыкается лбом в собственное колено – нет даже смысла оборачиваться и отвечать. Барнса уже нет возле него на лавочке.
- Хэй, Кэп, слева, - посмеивается Сокол, пробегая мимо Стива.
- Угу, - бурчит Роджерс, вставая со скамьи. Его тон, интонация и хмурый взгляд заставляют Сэма остановиться и внимательно поглядеть на Капитана:
- Что-то случилось? Мне показалось, или ты не один тут сидел?
- Не было рядом со мной никого, - округляет глаза Стив, изображая удивление и несколько раз показательно оглядывается по сторонам, - просто бок болит.
- Смотри, не заржавей без тренировок, - хохочет Сокол и, похлопав Кэпа по плечу, устремляется дальше.
А Стив продолжает ждать. Все чаще он гуляет, выбирается на тренировки в самые отдаленные места. Начинает завтракать, обедать и ужинать в кафе неподалеку от Башни. Просто потому, что Барнс пропал. Он теперь не терзает его призраком, появляющимся в поле зрения на краткие мгновения. Не является фантомом из прошлого, разрывая душу на мелкие тряпочки.
Нат говорит, что он все еще в городе. И у Роджерса нет причин ей не верить. Видимо Баки нашел ответы, которые искал.
За неделю почти зарастает рана и Стив ходит уже без повязки. За неделю сошли с предплечий тонкие царапины. За неделю Стив выспался. За неделю его задолбал Тони, призывающий сию секунду выследить Барнса и, схватив, нацепить не только намордник, но и упрятать в Алькатрас. Роджерсу все труднее соседствовать со Старком. Ведь нет ни одной другой темы для обсуждений – только Баки. Его Баки. И у Энтони нет никакого права говорить о нем.
В это утро Стив вновь завтракает в кафе неподалеку. С самого утра его не отпускает чувство опасности, и он внимательно и хмуро глядит по сторонам. Там – машины с тонировкой. За барной стойкой – брутальный мужик, больше похожий на головореза, чем на бармена. Он работает здесь примерно неделю. Как и тот официант, у которого бицепсы размером в голову самого Роджерса. И вон тот курящий прямо у входа дворник – тоже ветеран спецподразделений. Не работают такие мужики с метлами, вот хоть убейте.
Стив отпивает кофе и вытирает губы салфеткой, оглядывая помещение еще раз.
- Барнс был для меня всем, - тихо отвечает он, когда прямо перед ним садится Баки. Он готовил длинный, развернутый ответ с описанием всех своих чувств, эмоций и переживаний. Он хотел как можно больше рассказать Солдату о том, как много для него значит Баки, личность которого так старательно топтала Гидра. Но за неделю многостраничный опус превратился в одно слово – «все». Все, что когда-либо Роджерс желал, любил. Чем дорожил. Без чего не мог жить.  Чему радовался. Просто «все».
Он видит, как озирается по сторонам Джеймс. Как прячет лицо за тенью кепки. Замечает, что берет чашку с кофе левой, металлической рукой, а вторую держит на колене. Краем глаза замечает, как на противоположной стороне улицы паркуется несколько наглухо тонированных машин. Это по душу Барнса. И Капитан легко улыбается, смотря на Баки. Есть надежда на то, что он не привел с собой подмогу, чтобы добить его. А пришел за помощью. И Стив умрет, но вытащит его из этого дерьма.
Он мелкими глотками допивает кофе, украдкой разглядывая посетителей. Он успел изучить это место, успел узнать его постоянных клиентов. И сейчас он видит человек пять, которые меньше всего напоминают простых посетителей. Мысленно проложив путь между столиками к черному выходу, он достает из кармана кошелек и выкладывает на стол купюру. А потом в одно резкое движение вскакивает со стула, хватает Джеймса за куртку, стискивая левое плечо и тянет следом задней двери. Бак не сопротивляется, и Стив даже не ждет удара в спину.
Выбив дверь плечом, он выскакивает во двор и тащит Барнса за собой, переходя на бег. Следом за ними уже бегут официанты, дворник и бармен. Несколько мужчин в штатском.
А дорогу им преграждает небольшой отряд, укомплектованный в лучших традициях Гидры.
Мозг Роджерса лихорадочно работает, прикидывая как именно им стоит прорваться сквозь окружение. Баки за его спиной, судя по звуку, достает пистолет.
- А вы тут че делаете? – дергает головою один из солдат, чуть изогнувшись и смотря за спины Джеймса и Стива.
- Да то же самое у тебя можем спросить, - отвечает бармен, стаскивая с себя фирменный фартук кафе.
- Эти оба наши, - влезает в разговор другой солдат.
- Поймай сперва хоть одного, - корчит гримасу дворник.
Стив предусмотрительно пятится к стенке, заслоняя Баки собой от солдат Гидры. Он медленно ступает, делая их движение максимально неприметным. Ведь тут накаляются такие страсти! Совсем не хочется мешать выяснению того, кто из этих ребят круче всех.
А еще очень хорошо, когда хоть с одной стороны в тебя не целятся из автомата. Прикрыть спину кирпичной стеной – неплохая альтернатива мужикам с оружием.
Но их попытки сбежать все же не остаются без внимания.
- Сперва отрубим обоих, потом поделим, - хищно скалится один из командиров групп и тут же Барнс выставляет вперед руку, кладя ее на плечо Стива, который все еще стоит перед ним, и делает выстрел. Мужчина падает, а из отверстия в переносице сочится густая кровь.
Роджерс никогда не хотел убивать. Ему приходилось, да. Еще чаще это приходилось делать Барнсу и Стив вовсе не удивлен его хладнокровием. Тут уже, на самом деле, нет выбора.
Удар, еще удар. Парирование. Капитан краем глаза следит за Баки, который раскидывает солдат недалеко от него. Все, как и всегда. Только теперь не Барнс призван спасти Роджерса из этой уличной драки. Теперь это задача самого Стива. И пусть он провалится сквозь землю, если не выполнит ее.
Похоже, именно из этой подворотни его когда-то забирал Бак. Избитого и со сломанным носом. А может – это вовсе не та подворотня. Ведь все эти засранные закоулки похожи один на другой. Но нет времени и желания именно в этот миг предаваться воспоминаниям. Стив замечает просвет в плотном кольце атакующих и, ни секунды не теряя, хватает Джеймса за запястье, утягивая на оживленную улицу. По его лицу уже стекает кровь. Вслед им свистят пули. Много пуль.
Навстречу из тонированного джипа высыпает еще несколько солдат, очевидно – подкрепление. И Роджерс, не останавливаясь, врывается в самую гущу черной униформы, сразу же увесистым кулаком ломая кому-то челюсть.
- Баки, в машину! – командует Стив, присаживаясь за дверью бронированного джипа. Гулким эхом в мозг врезаются звонкие выстрелы и пули оставляют вмятины на машине. В секундную задержку во время перезарядки, Роджерс запрыгивает на место водителя и, резко повернув ключ зажигания, давит педаль газа в пол.
Лавируя в скудном потоке машин, он, не снижая скорости, вылетает за пределы города. Каждые несколько секунд обеспокоенно глядит в зеркала, ища погоню. И не находит. Зато, сморгнув каплю липкого пота с ресниц и на мгновение потеряв фокус и резкость зрения, находит влажную от крови рубашку и пропитавшиеся ею же до самого колена джинсы. А вместе с этим приходит боль. Почти хорошо, что пуля прошла навылет.
- Бак, ты как? – он на несколько мгновений поворачивает голову к Солдату. На его голове уже нет кепки. Пряди волос, растрепавшиеся из хвоста, свисают на лицо и отбрасывают темные тени. Кожа покрыта ссадинами и синяками. Разбиты губы. Стив стискивает зубы, отметая от себя воспоминания. Как он целовал его, точно такого же, израненного, истерзанного, горячего. Пальцы сами по себе сильнее стискивают руль. У Джеймса прострелено бедро, но, судя по тому, что кровь уже не ищет – задело не сильно. И Стив радуется этому.
Они меняют машину на парковке у торгового центра на их пути. Он огромный и до ужаса многолюдный. Сидя в машине Гидры, Стив туго перематывает раненный бок. Бинты мешают дышать, но теперь он хотя бы не потеряет оставшуюся кровь. Быстро не потеряет. Ровно как и Бак, который теперь почти не хромает.
Они выбирают неприметный маленький семейный седан и, вскрыв его, опускаются на кремовые кожаные сидения. В машине нет GPS, значит их не отследят. Заводят с искры. Тут же марают салон кровью. И Капитану действительно стыдно за это. Он потом пришлет этой семье чек за порчу имущества. Но сейчас он должен увезти своего Баки как можно дальше от солдат Гидры. И, желательно, не отключиться по пути.
Баки засыпает на пассажирском сидении, в Роджерс не перестает улыбаться, как самый настоящий идиот. Похоже, Солдат доверяет ему. Вот Стив бы стали засыпать в машине, которую ведет чувак, которому он не верит? Нет, не стал бы. А Джеймс спит.
Теперь осталось просто дотерпеть до пункта назначения. Стив чувствует, как за ворот струится холодный пот, который прошибает его с завидной периодичностью. Стив чувствует, как крупные капли стекают по его лицу и неприятным, щекочущим чувством стекают по кончику носа. Он постоянно отфыркивается от них и твердит на все слова Баки о том, что он так-то тоже умеет водить и даже получил права, о том, что Барнс не знает дороги.
Они съезжают в неприметный поворот с шоссе и едут уже вдоль плотно засаженных лесов. Становится темнее и солнце почти скатывается за неровную линию горизонта. Они провели часов восемь в дороге, избегая платных трасс.
В конце концов, они беспрепятственно выезжают к тихому заповеднику и углубляются в него так далеко, как только могут. Притормаживая в тупиковой развилке, Стив несколько раз оглядывается и долго всматривается в небо над их головами.
- Сейчас не сезон и никого нет на десятки миль вокруг, - говорит он, с помощью Баки сталкивая машину в озеро, - Рок не самое популярное место. И здесь у кое-кого есть собственность. Которая не числится нигде. Здесь не будут искать.
За полночь они входят в домик у озера, который встречает их пылью и спертым воздухом. Стив тут же стаскивает с себя высохшую, прилипшую к коже окровавленную футболку и, пройдя в ванную, достает из шкафчика аптечку. Вернувшись в комнату, он останавливается перед Баки и тоном, не терпящим возражений, говорит:
- Стягивай джинсы, будем зашиваться, - и, усадив его в кресло, встает перед ним на колени.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s19.radikal.ru/i192/1604/f7/dbb4a414de10.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Болезненно-привычное движение. Сперва на пол опускается правое колено, потом левое. Взглянуть на Баки снизу вверх, усмехнувшись уголком губ. Показательно облизнуть пересохшие губы… но Стив лишь хмурится, судорожно сопя, смотря только на ранение.
Роджерсу отчаянно хочется склониться чуть ниже, когда он, уняв дрожь побелевших пальцев, вынимает из бедра Барнса пулю. Ему отчаянно хочется уткнуться лбом в его живот, чтобы, как и раньше, Баки, посмеиваясь, запустил ему в волосы ладонь и погладил по голове. Но это не Баки. Это – Зимний Солдат и он явно так не сделает. Стив не может поднять на него взгляд, потому что остекленевшие глаза говорят о его состоянии как нельзя лучше. Капитан чертовски плох. Возможно, он не свалился в обморок еще в пути из-за сыворотки. Просто потому, что любого другого человека, такая кровопотеря уже бы убила. Обычного человека.
Когда он чуть отворачивается, вдевая суровую нитку в полукруглую иголку, Барнс с силой сжимает свое бедро и из раны сочится кровь. Роджерс вскидывает голову, сводит брови к переносице.
Все в порядке, - поясняет Барнс.
Стив не отвечает. Он моргает часто и быстро, шире открывая глаза. Все тонет в черных точках перед взором и только чувство ответственности заставляет его держать себя в сознании. Сперва – Баки. Это меньшее, что он может сделать спустя столько времени.
- Достаточно, сам перебинтую.
Бак вынуждает его встать. И это было сделано зря. Стива ведет, как пьяного и он заваливается в сторону. Он готов уже упасть в объятия дощатого пола, как сильные руки, касаясь его, останавливают падение. Кажется, Солдат впервые дотронулся до него без хлесткого удара. Роджерс вымученно улыбается, чувствуя, как аккуратно его укладывают на холодную, пыльную столешницу.
Аккуратно.
« - Я аккуратно, Стиви, - шепчет Барнс, целуя его шею. Роджерс лишь жмурится и сильнее обнимает Баки, приготовившись к боли. И медленный, сдержанный, плавный толчок жаром разливается по его телу. Он действительно аккуратно и, склонившись к нему, прихватывает зубами мочку его уха».
Стив не чувствует уколов, не чувствует ничего из того, что сейчас делает Барнс. Он, чуть повернув голову, смотрит на него. Как на лицо падают длинные пряди из челки. Как он поджимает нижнюю губу. Такой привычный, по-домашнему уютный жест. Это от Баки. Хочется сесть на то столешнице, привлечь к себе, горячо обнять и никогда больше не отпускать. Словно одно объятие способно излечить истерзанную душу. Словно это одно объятие будет панацеей и к нему вернется Баки.
Глупо так думать. Крайне глупо. И Роджерс закрывает глаза, не в силах смотреть на Солдата. Именно он, прославленный Капитан Америка, допустил чтобы из его друга сделали бездушную машину для убийства. Именно он допустил, чтобы они забрали человека, которого он любил всю свою жизнь и изничтожили его личность.
Роджерс чувствует, как Солдат подхватывает его на руки и несет на кровать. Ладонь Стива лежит на его левом плече, и она столь же холодна, как и металл руки. Под подушечками пальцев – гладкие бугристые шрамы. И Стив, затаив дыхание, ловит это ощущение, боясь пошевелиться. Кто знает, когда Солдат вообще кому-то давал себя коснуться вот так. Да, это исключительно вынужденная мера. Но он не дернул плечом, не стал косо смотреть. Только уложил Роджерса на кровать.
- Спасибо, Баки, - тихо шепчет он, едва слышно произнося слова. И, итак пребывающий в почти бессознательном состоянии, отрубается окончательно.
И снятся Роджерсу, разукрашенные обезболивающими и противовоспалительными, сюрреалистичные сны, больше похожие на полотна абстракциониста. Это, яркое, синее пятно – «Я буду с тобой до самого конца». Вон то, красное – «Быстрее, пожалуйста. Пожалуйста, Бак…» Вот это, солнечно-желтое – «Я люблю тебя, придурок». Это, черное, липкое, не высохшее – «Дай мне руку! Баки!»
Роджерс просыпается с рассветом. Обезболивающее почти отпустило и он, морщась, поднимается с кровати. У стенки рядом стоит комод с вещами. Да, это вещи самого Стива. Он достает из ящика мягкие трикотажные брюки, натягивает на себя серую майку. В душ он сходит чуть позже.
- Вещи в комоде, - Солдат проснулся от возни Капитана, но не двинулся с места. Поэтому, проходя мимо, Роджерс счел нужным предложить Солдату одежду, раз тот не взял ее сам.
Он проходит к маленькой, на две конфорки, кухонной плите и включает электричество. Дом работает с генератора, который располагается чуть ниже у озера, в том месте, где из него вытекает небольшая река. А в подвале – несколько емких аккумуляторов. Старк тогда не спрашивал, для чего ему все это. Он просто сделал и отдал. Тони знал, что такое «безопасное место» и как оно нужно. Да такое, чтоб совершенно никто не знал. Он сам имел неосторожность явить себя миру, как Железного Человека. Он сам назвал Мандарину свой адрес. И как никто понимал желание Роджерса не распространяться.
Включив и вторую, он ставит туда кастрюльку с водой и, открыв холодильник, достает из него две банки готовых обедов. Все, что может храниться в этом доме – консервы. И, в целом, они не так плохи.
- Это было имущество Александра Пирса, - усмехается Стив, доставая с полки жестяную банку с молотым кофе, - он берег этот дом на тот случай, если ему нужно будет скрыться от Гидры или Щ.И.Т.а. Поэтому он не числится нигде, и никто о нем не знает. Пирс сам сделал за меня всю работу по сокрытию этого участка земли. Я просто привез сюда вещи, продукты и кое-какие приборы.
Он замолкает и варит кофе. Упоминание об этом домике он нашел только в личных бумагах Пирса, когда они со Старком разбирали документы Гидры. Оно было рукописное, а, следовательно, не существовало ни в каком другом формате – все важные документы Пирс, почему-то, хранил в электронном виде. А этот дом оберегал. Стив искал упоминания, сметы на постройку, имена рабочих, фотографии со спутников… ничего.
Молча он поставил перед Солдатом чашку кофе и, достает из кипящей воды банки с их завтраком. Что-что, а силы восстановить им надо. Вскрыв обе банки, он подает одну Баки, обмотав горячий алюминий полотенцем. Садится напротив него и вилкой ковыряется в недрах своей порции. Отвык Капитан от такого пайка, ох как отвык. Но, есть можно – а большего и не требуется.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s011.radikal.ru/i317/1604/a5/bd24e9f75a9a.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Отредактировано Faust Laird (2016-04-03 13:38:52)

В доме почти уютно. И почти не одиноко. Стив вытирает пыль и теперь здесь можно жить, не чихая каждые полминуты. По утрам он привычно ходит в душ и бреется. Но непривычно готовит две чашки кофе, наблюдая напротив себя, за столом, Солдата. И это могло бы стать самой лучшей частью его жизни героя, если бы не одно «но». Это не Баки. Его пустые глаза не выражают и тени эмоции и Стиву хочется удавиться от этого.  Барнс не лез за словом в карман. У Барнса всегда были подготовлены шуточки для всякого случая в жизни. Барнс мог быть серьезным, да, но вместе с тем, он редко когда хмурился. Особенно в присутствии Роджерса. А у Солдата хмурая маска – перманентно приклеена к лицу. И если бы можно было ее снять…
Баки не говорит с ним. А если и отвечает на прямые вопросы, то односложно, рублено, неохотно. И сперва Роджерсу кажется, что попытаться что-то рассказать может стать хорошей альтернативой воспоминаниям. Но нет. Это бессмысленно и нисколько не помогает. Поэтому Стив просто замолкает, довольствуясь тем, что Баки рядом. Он не мог мечтать даже об этом. И нет никакого смысла давить на Барнса, зная, что он не помнит ничего. Хочется надеяться, что вспомнит. Когда-нибудь.
А пока они залечивают раны и пережидают бурю в домике у озера. Гидра, скорее всего, уже сбилась с ног, разыскивая то одного, что другого. Старк, скорее всего, просек все сразу же и уже давно всех заверил, что со Стивом все в порядке, просто он на задании.
Дни тянулись мучительно и медленно. Роджерс поднимался по утрам и вместе с ним вставал Солдат. Почему-то он облюбовал кресло в гостиной и спал только там. И Стив не противился этому, предлагая переместиться в любое другое удобное место. Раз ему там нравится – да ради Бога.
- У тебя действительно родинка на заднице слева?
Этот вопрос застает Стива врасплох и он, несколько раз моргнув, глупо смотрит на Солдата. Это вспомнил Баки. Но спросил об этом Солдат. И Роджерсу отчаянно не хочется общаться через посредников. Просто потому, что дальше – хуже. Волнующие душу воспоминания не хочется являть тому, кто так спокойно, на «раз-два» может перечеркнуть всю лирику. Поэтому Роджерс краснеет и отводит глаза. Хоть что-то вспомнил. Пусть это просто родинка.
На рыбалку он ходит не только от скуки. Еще Стив не хочет надоедать Солдату. Когда они в доме, Роджерс едва может держать язык за зубами. Ему хочется поговорить с Баки. Ему хочется рассказать о том, как он тосковал, как страдал, как плохо было без него. Ему хочется самому напомнить Барнсу обо всем, что было в их жизни. Но так делать нельзя. Ведь это самый идиотский поступок, на который только может решиться Стив. Поэтому, чтобы не доставать Солдата, он уходит к берегу озера в полукилометре от домика. Там – небольшая заводь и песчаный берег, покрытый травой. Там – поют птицы и рыбы плещутся в камышах. Там – немного пахнет тиной и слышно, как приходят на водопой неподалеку олени. И там он может часами сидеть и смотреть на гладь воды, иногда начисто забывая про то, что в руках у него удочка, а поплавок уже давно ушел под воду. Он избирательно ловит рыбу, отпуская слишком мелкую обратно, и вечерами обыденно жарит ее на сковороде. Несколько раз он звал Барнса с собой. Но тот смотрел на него, как на больного и отказывался.
А сейчас он сам пришел и встал за его спиной, молча и собранно, как и всегда.
- Вчера в газетах читал, - тихо начал Стив, - в Бостоне впервые поставили национальную оперу. А еще Рузвельт подписал Пакт Рериха. Он призван охранять художественные и культурные ценности во время войн. Как думаешь, Бак, они действительно готовятся к войне?
Это было давно, в туманном тридцать пятом. Тогда Роджерсу было лет семнадцать, и они с Баки выбрались на рыбалку. Был уже вечер и за их спинами мерцал костер. Только он освещал небольшую поляну перед озером. Над головою у парней раскинулось огромное бархатное небо и мириады звезд блестели и переливались в космической черноте. Барнс притащил откуда-то бутылку джина и прикладывался к ней как заправский пьяница. Стив не мог похвастаться то выдержкой, что была у его друга и уже после трех глотков он понимал, что вполне пьян, чтобы нести пьяные бредни. И принимался активно что-то рассказывать, жестикулировать, всячески доказывать что-то Барнсу. И, обычно, сидел у него под боком. Но в эту ночь что-то пошло не так.
Бак долго и изучающе смотрел на него и Роджерс даже стушевался, чуть протрезвев и замолкнув. А потом, без предупреждений, без объяснений, просто и по-свойски, Джеймс подхватил его голову под затылок, больно впиваясь пальцами в кожу и привлек к себе, целуя. И Стив не нашел ни одной веской причины сопротивляться. Как не нашел их и тогда, когда они забыли про удочки, распластавшись на старых одеялах возле костра, упоенно и самозабвенно целуясь. Не нашел он причин и препятствовать, когда Баки, грубо и болезненно, впервые толкался в тугое нутро и жарко целовал его, проглатывая стоны.
- Если хочешь, я могу тренироваться с тобой, - Роджерс оглянулся на Солдата и легко улыбнулся, - если позволишь.
Рана в боку почти уже не причиняла неудобства. И он знает, что Барнс обычно тренируется ночам. Стив каждый раз просыпается, когда Баки выходит за дверь. И лежит во тьме, отсчитывая секунды и боясь сомкнуть глаза. Он просто боится, что в один прекрасный момент Барнс больше не вернется. Просто уйдет куда-то по своим делам и затеряется на карте мира.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s011.radikal.ru/i318/1604/e1/70900803a492.png [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Отредактировано Faust Laird (2016-04-04 01:28:31)

Это он помнит. И Стив, пытаясь подавить довольную улыбку, отворачивается от Солдата и всматривается в темнеющую даль озера. Он не хочет его излишне смущать и, когда становится ясно, что Джеймс остается возле него, Роджерс не произносит ни звука и даже старается лишний раз не смотреть на Барнса. Он рад как минимум тому, что Баки сейчас сидит рядом с ним и это, пожалуй, самое близкое их добровольное, не обусловленное внешними факторами, соседство за все время, что они находятся в домике.
Ближе к вечеру наступает время тренировки и это уже смущает Стива. Он постоянно отвлекается на плавные движения, ловит взгляд и, на самом деле, вновь боится ударить. Просто потому, что он не собирается причинять Баки боль. Он не хочет этого. И видно, что Солдата это злит и раздражает. Роджерс пытается себя пересилить, пытается контратаковать, но тело его не слушается. И, конечно же, он пропускает удар. Стальные тиски сжимают легкие и Стив силится вдохнуть. Все-таки бионическая рука у Барнса – какое-то зверское орудие пыток.
Цепкие пальцы сжимают его плечо, и Роджерс несколько раз судорожно кивает, мол: «Все нормально, сейчас». Но Баки тащит его в дом и усаживает в кресло. Можно ли считать это какой-то степенью доверия? Ведь это то самое кресло, которое облюбовал сам Солдат. Стив не пытался в него садиться, но вряд ли Баки был бы доволен этим. Просто потому, что должно же быть хоть какое-то личное пространство. Хоть какое-то место, которое можно назвать своим. И, если в мире такого места еще нет, потому что Барнс только вспоминает о том, что он человек, то в этом доме – это кресло. А сейчас он словно бы впустил его в свой маленький, темный, наполненный болью и ужасом мирок.
Он сидит прямо перед ним и выразительно смотрит в глаза.
- Прошло?
И Стиву кажется, что ему вновь зарядили под дых. Ледяная лапа стискивает все его внутренности, и он сильнее впивается пальцами в подлокотник, пытаясь отдышаться. Потому, что это слишком знакомо.
Приступы астмы были его неотделимыми спутниками. И именно Бак искал по дому ингалятор, когда Роджерс вновь начинал задыхаться. А потом вот так же сидел напротив него, обеспокоенно глядя в глаза и спрашивал, прошел ли приступ. Ровно так же. Да, тогда Бак был меньше, да и сам Роджерс отличался много большей тщедушностью. И все равно на какой-то момент Стиву показалось, что сидят они в родительской квартире, а перед ним – Баки из прошлого.
прошло время, когда Баки не мог нанести тебе большого вреда,
Если бы Роджерс все еще был астматиком – у него случился бы повторный приступ. Если бы Роджерс был менее уравновешен психологически – у него случилась бы паническая атака. А так, он только по-собачьи поднимает глаза на Солдата и видит, что перед ним – именно наемник.
«Хватит тешить себя надеждами» - Стиву кажется, что именно эта фраза написана в глазах Солдата, - «он не вернется.»
- Я убивал во время подобных спаррингов,
- Это не так страшно, как звучит, - усмехается Стив. Сколько раз уже Бак пытался его грохнуть? Два? Три? Пять? Не важно. А Роджерс – вот он, все еще сидит перед ним.
стоит начать не только защищаться, но и атаковать, либо приказать мне драться вполсилы
- Я попытаюсь, - честно признается Капитан, распрямляясь вслед за Баки, - в следующую нашу тренировку, обещаю, я буду больше ат… - Роджерс замирает и несколько мгновений глядит в спину друга, который хозяйничает на кухне.
- Что мне нужно сделать? – севшим, охрипшим голосом спрашивает он, - приказать?..
Стив ищет в воздухе опору и, найдя ладонью спинку стула, крепко сжимает ее, чуть склоняясь и выдыхая.
Солдат расценивает его как… командира? Хозяина? О, Боже…
- Баки… - нет, это далеко не Баки, - Джеймс, - и давно уже не Джеймс, - Солдат. – вот оно, правильно, логично, именно так, - я не твой командир.
Стив щипает пальцами себя за переносицу и тяжело, замученно вздыхает. Медленно подходит к Барнсу и останавливается за его спиной, понурив голову и опустив плечи. Ему отчего-то кажется, что, осознав это, Баки соберет вещи и как можно скорее свалит из этого места. Просто потому, что компания Роджерса болезненна для него. Его мучают те призраки, которые так старательно пытается воскресить в его памяти Стив. Он до последнего надеялся, что где-то там, за отчуждением, за холодностью и мраком, скрывается его Баки. А теперь он понял, что Солдат – это не Барнс. Это совершенно другая, самостоятельная личность. Стиву всегда казалось, что Зимний – это лишь маска, всего лишь результат обнуления. И стоит только напомнить, рассказать и показать, как, будто бы ничего никогда не было, появится перед ним его милый и добрый Джеймс. Но нет, не будет этого. Но нет, не будет этого. Солдату вполне хорошо так, без воспоминаний чужого для него человека. И… на самом деле, это логично. Но совершенно не значит, что это не больно.
Раньше Стив был ниже едва ли не на голову. И Баки всегда подкалывал его по этому поводу. Теперь же Капитан Америка выше Барнса на полголовы и шире в плечах.
- Прости меня, - тихо говорит он, обнимая Баки за плечи и тесно прижимая к груди. И ему не важно, что в следующую секунду он может повторно получить в грудь бионическим кулаком. Он обращается не только к тому, кого уже потерял. Он просит прощения и у того, кого неосознанно мучил все это время – у Солдата.
- За то, что оставил тогда. Я плохо искал, Бак… - шепчет он и, зажмурившись, утыкается носом под высокий хвостик волос на затылке. От того, что Баки вздрагивает, весь напрягшись, Стиву хочется кричать. Он сильнее стискивает зубы, борясь со слезами. Он словно опять у могилы. В которую они опустили пустой гроб. Он уже второй раз прощается с ним.
- Я верил, что, если напомню, ты мне его вернешь… - теперь он обращается только к Солдату, - заблуждался, думая, что все можно исправить так. Прости меня, Солдат.
Больше нет нужды что-либо говорить. Стив знает, что Зимнему некомфортно, неуютно вот так, будто ничего не было. Совершив над собой титаническое усилие, Роджерс разрывает объятия и словно сам срывается вниз с движущегося состава. В груди противно вибрирует, свербит, завывает. Гулким эхом отдаются удары сердца.
Стив отворачивается к столу и, взяв нож, счищает с рыбы чешую. Он почти уверен, что сейчас Баки, практически оправившийся после ранения, пойдет скидывать в рюкзак все необходимое и, тихо затворив за собой дверь, уйдет.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://i026.radikal.ru/1604/f2/1e7ba32b28b6.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Отредактировано Faust Laird (2016-04-04 19:15:12)

Тянутся минуты и часы. Но Солдат не уходит никуда. Они спокойно готовят ужин, молча его съедают. Роджерс уходит в душ и кошмарно долго стоит под струями. Он словно дает Барнсу время собраться и уйти. Но тот остается.
И, наверное, Стив рад.
Солдат – безэмоционален, скуп на мимику и жесты. Солдат днями сидит в своем кресле и лишь ночами выходит на тренировки. Солдат просто сидит и ничего не делает. Он сказал, что ему нужен приказ. Но Роджерс не может. Он не хочет, не собирается, у него не повернется язык. Да, он все еще пытается справиться с осознанием того, что перед ним – не Баки. И это чертовски сложно сделать.
Он не называет его теперь никак иначе.
- Может, выберем тебе новое имя? – спрашивает он в один из дней, присаживаясь перед Баки, все еще сидящем в кресле. Тот переводит на него отсутствующий взгляд и долго и упорно смотрит. Потом пожимает плечами. Похоже, это означает: «Делай, что хочешь. Ты тут босс. Хоть Папой Римским зови».
И Стив, вздохнув и покачав головою, оставляет его в покое.
По утрам он зовет его на пробежки. Но Бак не соглашается. Потом он зовет его на спарринг, даже обещает, что будет не только блокировать, но атаковать. Но Бак не соглашается. Стив что-то спрашивает. Но Бак молчит. И Роджерс почти готов сойти с ума. Он пытается, он действительно пытается видеть в этом мужчине не своего умершего друга. Он пытается видеть в нем – Зимнего Солдата. И, если честно, лучше бы он продолжал видеть Баки. Просто потому, что Зимний Солдат – это голые рефлексы. Это голые инстинкты. У него нет увлечений – зачем они нужны? Гидра выжгла это. Он, судя по всему, боится читать. Несколько раз, краем глаза, Стив замечал, как он смотрит сквозь книгу. Видимо – болезненное соседство с личностью Барнса, которая теперь, не больше, чем воспоминание – мучает его, калечит. Но если там есть Барнс, почему нельзя просто слить две эти личины? Да, это будет трудно, сперва может быть даже больно и до ужаса неприятно. Но это принесет больше пользы. И, нет, не Стиву. Он не получит своего умершего товарища назад. Больше всего выиграет от этого Солдат. Хотя… жить по приказам, коротая свободное время в криокамере – куда уж проще. Иногда Стиву самому хотелось бы так жить. Тогда он не мучил бы Барнса и не мучился бы сам.
Стив отчаянно пытается помочь уже Солдату. Растормошить его, показать, что можно руководствоваться собственным мнением, делать свой выбор. Но из Роджерса военный психолог – так себе. С Барнсом работали гораздо более умелые люди. И это не приносит плодов. Не исключено, что Стив делает только хуже.
Уже ночь. Но Роджерс не спит и это не дает Барнсу возможности, по обыкновению своему, уйти из домика на пробежку. Стив ходит по комнатам, насвистывая мелодии. Перекладывает вещи с места на место, где-то протирает пятна и стирает пыль. Переставляет книги в алфавитном порядке. Потом переставляет их в соответствии с названием. Потом – по высоте корешка. А потом – гасит свет.
- Идем, - он берет Барнса за запястье, смыкая пальцы вокруг холодного металла и тянет за собой. Своеобразный косвенный приказ. И Бак не может ему не подчиниться. Хотя и, кажется, не совсем доволен.
Роджерс вытаскивает его за собой из дома и, выпустив руку, чуть повернув голову, вновь говорит:
- Давай за мной, - он идет вдоль кромки берега, аккуратно ступая по камням и песку. Отойдя от дома на достаточное расстояние, Стив сворачивает к небольшой насыпи и, забравшись по ней, оказывается на крутом склоне, возвышающимся над озером. Вокруг нет ни единого дерева, а над головами у них раскинулось черное небо.
Сев на мягкую траву, Роджерс тянет следом Баки и тот опускается рядом. Стив ложится на спину и тихо начинает:
- Когда я был маленьким, меня всегда привлекали звезды, - он улыбается и косит глазом на Баки. Сейчас он общается не с другом – с Солдатом:
- Они мне всегда казались такими далекими и холодными. И их так много, что не сосчитать. Смотри, - он указывает пальцем в небо, - это Персей, - Стив соединяет звезды невидимой линией, - а вон там – Кассиопея.
Но Джеймс не кажется заинтересованным подобным действием. Он смотрит куда указывает Стив, но, скорее потому, что было озвучено «смотри», а не потому, что ему дохрена интересно. Роджерс вздыхает и, оттолкнувшись локтями, вновь садится.  Подтянув одно колено к груди, он кладет на него руку, а второй упирается в землю.
- Позволь себе хоть немного эмоций. Ты в праве решать, что тебе самому хочется, Солдат. Гидры больше не будет, - он поворачивает к нему голову и натянуто улыбается, - ты теперь можешь сам выбирать, куда идти и что делать.
Вздохнув, он минут десять смотрит на воду и звезды, чуть покачивая ногой. Это спокойно и приятно. Только сердце тоскливо щемит в груди. И почему-то вспомнился Шекспир. Стив долго боролся сам с собой, подозревая, что Барнс нифига не оценит. Он покраснел до кончиков ушей, но благо этого не было видно ночью. А потом, плюнув, решив, что это все равно уже ничего не изменит, тихо начал:
- Уж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!

Что это горе всех невзгод больнее,
Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.

Голос его, тихий, бархатный, мелодичный, разносился над поляной и словно лишь он существовал. Стив не смотрел на Солдата – он, чуть подняв голову, глядел на звезды. И, читать стихи машине для убийств?
Боже, Стиви, ты не делал в жизни ничего более идиотского.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava]http://s010.radikal.ru/i313/1604/69/245f3c0eb287.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Стив ни на что не надеялся. Он хотел было уже, вздохнув, начать что-то вещать по поводу того, что свобода воли – это дар. И, покуда у Солдата есть мозг – он никогда не будет безвольной куклой. Что в этом и есть отличие человека от машины. А у Солдата есть еще и сердце. И он сможет этим всем пользоваться – только пусть позволит это сам себе. А Роджерс сделает все, чтобы помочь.
Да, это не Баки. И он предлагал ему выбрать новое имя не потому, что не хочет так называть Солдата. Роджерс бы с удовольствием оставил ему личину Барнса. Вот только это причиняло неудобство самому наемнику. Они с Баки проводили много времени вместе и, по-существу, любая фраза могла быть крохотным билетом в воспоминания.
- Ты всегда просто чудовищно любил романтику,
Роджерс замирает, боясь пошевелиться. Тон, интонации, сами слова… это уже не Солдат. Стив все так же смотрит в звездное небо. И не верит в реальность происходящего. Это все какое-то наваждение, сон. Этого просто не может быть.
Но это есть. И Роджерс чувствует, как Барнс обнимает его. Металл бионической руки холодит кожу даже сквозь футболку и это не может быть сном. Реальность.
Стив заканчивает это движение сам, крепко перехватывая Барнса поперек груди и прижимаясь к нему.
-Ты просто так не отвертишься от моей любви, уж извини,
Роджерс сдавленно усмехается, чувствуя возле себя горячее тело. А когда Барнс целует его в макушку, зарываясь носом в волосы, Стив понимает, что вот она – последняя капля. По щекам текут слезы и он, стискивая Баки в объятиях, держится за него.
Все в груди сжимается, становится трудно дышать. Слезы душат Роджерса, и он до ужаса боится отпустить Баки. Просто потому, что стоит ему это сделать – на его место вернется Солдат. И Стив, как бы он ни старался примириться с этим, как бы не пытался принять наемника, с которым они, по воле случая и их самих, оказался опасно-близко в далекой глуши, почти на самой границе с Канадой, просто не может с этим смириться. Ведь если он может вот так, отреагировав на его боль, тепло и нежно выдохнуть куда-то в волосы почти признание – почему, почему, черт его подери, Солдат не может уступить место его Баки? Ведь это его тело. Его мозг.  И Роджерс стыдливо проклинает оружие Гидры за то, что тот отнял у него самого близкого и дорогого в мире человека. Краем сознания Роджерс понимает – Солдат в этом абсолютно не виноват. Он точно такая же жертва экспериментов, как и Баки.
Но если ты помнишь, Дьявол бы тебя побрал, верни его.
А еще ему стыдно перед Солдатом. И этот стыд – как едкая, жгучая волна. Он, правда, и думать не мог, что именно стихи заставят потесниться личность наемника. Это не было его хитрым планом, это не было попыткой вернуть Барнса. Это было тоскливым, болезненным приветом из прошлого. Он не хотел делать больно ему. Солдата не должна была тронуть поэзия. Или должна?
Хочется что-то сказать, о чем-то поговорить. Посвятить эти секунды, а может и минуты блаженного забытья счастливой встречи с призраком из прошлого чему-то такому, что не находит отражения в Солдате. Словам, которые так и не были сказаны вслух. Объяснениям. Признаниям.
Но Стив не может вымолвить и слова. Комок слез, заставший в горле, мешает говорить. Словно бы вновь начинается приступ астмы. Словно бы сейчас сидят на берегу не наемник и национальный герой, а тощий парень из Бруклина и его лучший друг. С которыми они до конца.
И этот конец наступает безобразно часто. И мучительно не вовремя.  Поэтому Стив молчит. Он сказал уже слишком много, просто отважившись прочитать тот сонет, который никогда, ни разу в жизни, не читал Барнсу. И тот откликнулся на него. И будто бы не было этих долгих лет. Не было ни Гидры, ни Щ.И.Т.а, ни Мстителей – ничего. И они вдвоем, все так же, где-то за городом, недалеко от Бруклина, сидят под звездами. И мысленно, а может даже и вслух, обещают никогда не покинуть.
- Я скучал по тебе, - вымученно, сквозь горячие слезы улыбается Стив. Он поднимает голову и в тусклом свете звезд блестят соленые дорожки на щеках. Роджерс, сняв со своего плеча чуть теплую, нагревшуюся от кожи, металлическую руку, накрывает ее своей и прижимает прохладную ладонь к щеке, целуя запястье.  И губы кривятся, борясь со счастливой улыбкой и криком отчаяния.
На сколько ты со мной, Баки?

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava]http://s017.radikal.ru/i402/1603/24/5bd8d12eedb4.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Отредактировано Faust Laird (2016-04-05 12:51:02)

Вдали от странного, нового, страшного социума. Вдали от технического прогресса, который за эти семьдесят лет шагнул так далеко вперед, что невозможно было сразу же влиться в мир. Вдали от этого самого пресловутого мира, изменившегося настолько, что это пугает. Почти на задворках Вселенной, если бы они у нее были.
Баки Барнс. Вот он, живой, горячий и рядом. И Стив хватает за него и не думает отпускать. Сейчас никто не видит, не осудит. Не нужно держать лицо. Сейчас он не Капитан Америка – могучий воин со щитом и в синем трико. Он не лидер Мстителей. Он обычный парень Стивен Роджерс, который до смерти истосковался по тому, кого любил всю свою жизнь.
Чувство вины, тяжесть ответственности, стыд выжигающий душу. Страх и боль. Ужас от осознания. Злость, непонимание, одиночество. Сейчас нет смысла скрывать, что происходит в его душе. Он – раритетный трофей этого мира. Он даже не принадлежит сам себе. Правительственный эксперимент, который больше ни на что не способен. Тогда, в сороковых, это казалось естественным – положить свою жизнь за свою страну. Тогда была война. Но не было полутонов. Сразу было ясно, кто друг, кто враг. А сейчас – все играют, лгут, притворяются. И искренность забылась, как само понятие.
А рядом с Джеймсом – не страшно. Рядом с Джеймсом он – дома. И совершенно не важно, в какой точке мира они в данный момент. Само понятие дома, уюта, надежности. Само понятие счастья трансформируется в причудливые фигуры, сверкая, как в калейдоскопе. И в оконцовке всего остается одно – Баки. И только он может понять Роджерса. Он в этом мире такой же чужак. Он в этом мире так же не по собственной прихоти. Просто так получилось и они оба – лабораторные крысы. С одним отличием – Стив согласился сам. Но оба они – венец науки. Доказательство того, что человек подобен Богу и в силах усовершенствовать живое существо.
Он так аккуратен, этот его Баки. Этот бионический кулак способен прошить человека насквозь. Эти пальцы небрежным движением способны переломить позвоночник. Но сейчас они совершенно естественно и мягко лежат на его щеке. И то, что она холодная и металлическая совершенно не пугает его. Заботливо Барнс вытирает слезы на лице Роджерса, и Стив улыбается, смотря в глаза.
Баки наклоняется к нему, касаясь лбом лба и Стив, прижавшись к нему, судорожно выдыхает. Это все так долгожданно. И так похоже на сон.
Ласково он касается губ, словно вновь впервые целуя. И Роджерс менее сдержан – он вообще не надеялся, что когда-то вновь сможет поцеловать Барнса. Тонкая линия излома этих губ волнует его, будоражит. И впервые с того момента, как они встретились в новом мире – это не вызывает боль. И Баки не углубляет поцелуй сразу же, он не толкается в его рот языком, как иногда делал это раньше, в минуты яростного душевного порыва. А Роджерсу солоно от собственных слез. Это тянущее, пульсирующее чувство – совершенно иное, невнятное. Но такое упоительное, что теперь совершенно плевать.
Они сидят бок о бок, тесно прижимаясь друг другу и говорят. Так, будто не было этой войны. Как раньше. А потом, заботливый Баки уводит его со свежего воздуха в теплый дом. Ему не важно, что Роджерс теперь не болеет. Ему не важно, что Стив, даже после своей заморозки во льдах не подхватил и простуды. Баки всегда заботился о нем. И какой-то сыворотке суперсолдата этого не изменить.
Когда он замирает, глядя на кресло, Роджерс сильнее стискивает его ладонь. Только не сейчас.  Он уже успел забыть, что Баки делит это тело с Солдатом. Неужели сейчас вся эта призрачная дымка растает и Барнс, обессмыслившись взглядом, вернется на свое место и вновь, до самого утра будет сидеть, смотря перед собой? Если он это сделает – Роджерс сломает ему челюсть.
- Знаешь, мне давно было интересно, мягкая ли у тебя кровать,
Он озорно улыбается, а Стив успокоено выдыхает. Не сейчас.
Барнс тянет его на кровать и усаживает на колени. Такое привычное, совершенно домашнее движение. Роджерс сам тянет вверх стою футболку, скидывая ее куда-то в сторону, стягивает футболку с Баки. Ненасытным, жарким, совершенно иным поцелуем впивается в лукавый рот. Запустив пальцы в длинные волосы, он прижимает Джеймса к себе, когда тот целует сам.
- Баки… - сладко выдыхает он прямо в губы Джеймса.
Влажной дорожкой спускается вниз, на плечи. Его не смущает бионическая рука – скорее, она ему нравится. Как высшая форма научного и технического прогресса. Даже Марки Тони не сравнятся с тем, что носит Барнс. Роджерс вылизывает стык протеза, проходится горячим поцелуем по бугристым шрамам. Зализывает их, словно способен исцелить. Языком проходится по ложбинке между кожей и металлом. Целует металлическое плечо с красной звездой.
Поймав за запястье ладонь Барнса, холодную, чуть неровную от стыка пластин, он смотрит на Джеймса сверху вниз из-под полуопущенных ресниц и обхватывает губами указательный и средний пальцы, погружая их в рот. Не важно, чувствует ли Баки что-то этой рукой. Важно, что он смотрит на него. И Стив вызывающе ведет бедрами, прогибая поясницу, плавным и медленным движением трется о него, показывая, что растягивать совершенно не обязательно. Он до ужаса боится того, что сейчас Солдат скинет его с колен и уйдет в свое кресло. И старается получить по максимуму.

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s19.radikal.ru/i192/1604/f7/dbb4a414de10.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s002.radikal.ru/i198/1604/83/9ae2a8791e34.jpg [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Роджерсу кажется, что дрожит каждый его внутренний орган. Что мелко трясет каждую его клеточку. Под руками Барнса все становится кошмарно горячим. Словно бы плавится кожа. И Стив с удовольствием принимает ласку, полностью отдаваясь ощущениям. Он хочет насладиться Джеймсом до того, как его место займет Солдат. Возможно, Солдатом тоже можно было бы насладиться… шальная мысль проскакивает в мозгу и Роджерс сам пугается этого. Все потому, что они – занимают одно тело. То, к которому его влечет. Которое его возбуждает. Тело Баки Барнса. Но все равно это не нормально так реагировать на Солдата… нужно об этом подумать как-нибудь.
Больше мыслить Роджерсу не дают – Бак вынуждает его подняться. Стивен хмурится, вглядываясь в лицо Барнса – он ли это? Не получится ли так, что именно в этот момент Зимний решит, что неплохо начать бы действовать самостоятельно, без приказов?
- Стой спокойно, Стиви,
Роджерс пытается понять по насмешливой интонации – кто сейчас стоит и держит его руки за запястья? Кто коротко целует? Он смотрит на Баки с вызовом, с вожделением, усмехаясь уголком рта. И совершенно не ожидает, что тот сомкнет зубы на его плече, у самой шеи, оставляя яркий след. Завтра точно будет синяк. Собственнический жест – Баки так делал. Часто так делал. Буквально метил его, чтобы каждый вокруг знал – кому именно принадлежит и тело, и душа Роджерса. И Стив не придает это значения, хоть и приседает от неожиданности, стремясь избежать неприятных ощущений. Его никто не кусал со Второй Мировой.
Он хочет было сделать шаг к Джеймсу, впиться в его губы, но, полушутливое, полукомандное: «- Неееет,» - останавливает Роджерса. Бак целует его сам, прикусывая губу. Стив коротко и глухо стонет от боли, но все равно тянется следом за поцелуем. И его останавливает приказ: «Нет».
Роджерс почти инстинктивно, почти рефлекторно выпрямляет спину. Барнс и раньше любил его смущать, откровенно разглядывая, изучая. Он наслаждался тем, как краснеет Стив под его голодным взглядом. Но тут… было что-то в Баки от Зимнего Солдата в тот момент, когда он рассматривал его. Или это в Солдате было что-то от Баки.
Он отпускает его запястья и ласкает ладонями кожу. Словно они заново изучают друг друга – Роджерс кончиками пальцев скользит вдоль шрамов и старых ран, оставшихся на коже следами-напоминаниями. И поднимает глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд.
Баки смотрит на него, заглядывает прямо в душу, и не прекращает движения ладоней. И когда прохладный металл касается его губ, Стив, не разрывая зрительного контакта, податливо открывает рот, позволяя Барнсу толкнуться в него пальцами. Видно, что Джеймс буквально сходит с ума, наблюдая за тем, как губы Стива скользят по металлу. И Роджерс, усмехнувшись, позволяет ему наслаждаться этим зрелищем, плотнее обхватывая пальцы в своем рту.
Когда Джеймс мягко давит на плечи, Стив послушно и безропотно опускается на колени. Он слишком долго ждал, чтобы размениваться на грубость. Баки слишком долго ждал, чтобы упоенно целоваться в койке по сорок минут. Поэтому, когда следом его, словно извиняясь, целуют, Стив лишь улыбается в ответ.
А потом Баки глядит с вызовом, с лукавыми искрами в глазах. И Роджерс, подняв на него взгляд, жмется к его ногам как кот. Он стягивает с Барнса брюки вместе с бельем, придерживая член ладонью, оттягивает крайнюю плоть. Вбирает головку в горячий рот, вылизывает член до самого основания, ласково сминает раскрасневшимися, чуть припухшими губами, нежную кожу мошонки. Языком заигрывает, ласкает, целует влажно. Размерено и аккуратно двигает головою, позволяя упираться прямо в глотку. И отчаянно хочет коснуться себя, потому что в брюках до ужаса жарко и тесно. Он смотрит на Барнса снизу-вверх, втянув щеки и насаживаясь ртом до боли. Он глядит на Барнса, когда трется щекой о его бедро. Он активно работает языком, он уже не выпускает его член изо рта ни на миг, в каждом движении до спазмов горла впускает в себя горячую плоть. Слюна тонкой струйкой стекает по подбородку – но Роджерсу некогда ее утереть. Он глядит на Барнса так, словно видит в последний раз, стремясь налюбоваться, запомнить каждый излом фигуры, каждую черточку тела, каждый блик на металле руки

Отредактировано Faust Laird (2016-04-07 03:15:54)

[newuser]
[uname] Steven Rogers [/uname]
[utitle] Captain America [/utitle]
[uava] http://s011.radikal.ru/i318/1604/e1/70900803a492.png [/uava]
[upostsig] [/upostsig]
[/newuser]
[/newuser]

Чувство словно из прошлой жизни. Перед внутренним взором проносятся картинки-видения сороковых – когда такое положение вещей было нормальным. У Барнса обе руки были целыми. Он впивался ими в макушку Стива, когда дело близилось к финалу, он цеплялся ими за плечи, когда кончал прямо в глотку. Ими же он прижимал его к себе за затылок, крепко упирая носом в чуть колючий от щетины лобок. Он кусал ладони, стараясь заглушить все звуки. Чтобы никто и никогда не узнал о том, что с Роджерсом их связывает не только крепкая дружба. И чтобы никто не застал Стива на коленях. И, как бы в моменты даже самой низкой вероятности этого, ни был убедителен Кэп – Барнс отказывался.
А сейчас он буквально изголодался по этому ощущению. По влажным звукам, по солоноватому привкусу на губах, по терпкому, дурманящему запаху.
Когда Баки, сжимая в кулаке волосы, отстраняет его голову – Стив может только облизнуться, смотря вверх, на лицо Джеймса. Он тянет вверх, вынуждая подняться, утирает подбородок. Роджерс едва может нормально дышать и грудь его ходит ходуном от предвкушения. Даже в спортивных легких и свободных брюках – тесно.
Барнс толкает его на кровать и Роджерс довольно улыбается, увлекая следом Джеймса. Тот жадно впивается в его губы, углубляя поцелуй. И Стив не отстает. И Стив жаждет продолжения. Его зацеловывают, кусают. Он не может насытиться этим ощущением, он не может привыкнуть к тому, что одна рука Барнса холодна и это создает дикий контраст. И, да, ему действительно нравится эта рука. Роджерсу отчаянно хочется ощутить эти пальцы не только в своем рту, но и в заднице. Это, должно быть, дикое ощущение.
Когда Джеймс стягивает с него оставшуюся одежду – Кэп может лишь повести бедрами, призывая притронуться к нему. И Барнс ведет именно левой рукой вдоль по груди, по торсу, скользит по бедрам. И это невообразимо. Роджерс замученно выдыхает, когда Баки чуть смещает руку, не касаясь его члена и просто скользит вниз, дальше по ногам.
А потом прохладным металлом пальцев дотрагивается до него, и Стив стонет в его губы, жадно хватая ртом воздух. Он изгибается навстречу руке, прося большего. Но Бак дразнит его, играет с ним. Целует горячо и жадно. А Роджерс скользит руками вдоль его боков, оглаживает плечи. Пробегается пальцами по широкой спине, кладя ладони на талию.
Джеймс двигает бедрами, его член скользит вдоль члена Роджерса, и Стив глухо и едва слышно стонет, сжимая пальцами мышцы плеч Барнса и чувствуя, как под зубами Баки назревают болезненные синяки-укусы.
Барнс удобнее устраивается между его ног, и Стив в нетерпении изгибается, обнимая Баки за плечи. Он чувствует, как влажная от слюны головка несколько раз проскальзывает мимо и Кэп изгибается, напрашиваясь. И Джеймс, кажется, больше не планирует испытывать их обоих на прочность. Металлическая ладонь с силой сжимает его бок, а Баки, помогая себе рукой, медленно толкается внутрь, погружая сперва лишь головку. Стив морщится от боли, но не останавливает его. Он даст ему привыкнуть – Роджерс это знает. И пытается расслабиться, чтобы мышцы привыкли, чтобы движения не причиняли неудобства. Но буквально в следующий миг Барнс, с вынуждает его напряженно изогнуться, упершись затылком в кровать и скривив приоткрытые губы в беззвучном, болезненном стоне. А еще Бак тихо рычит. Вот только ни разу не своим голосом.
- С-с-ука-а-а, - шипит Роджерс, а мышцы его конвульсивно сжимаются, стараясь отделаться от боли. А это все чертовски больно. И Стив чувствует, как в уголках глаз набухают соленые капли – просто потому, что с каменной мордой он способен выдержать другую боль. И потом Солдат целует его плечо, ладонь мягко ложится на волосы.
Когда он, чуть отстраняясь, почти выходит из него, Стив облегченно вздыхает и хочет было начать подниматься на кровати. Он знает, что это – вовсе не Джеймс. Это уже Солдат. И это уже ни разу не прикольно. Барнс не всегда растягивал его пальцами. Но первое движение он делал долгим, иногда на несколько минут, медленно погружаясь внутрь и позволяя Стиву привыкнуть. Он никогда не стремился причинить ему боль таким способом. Он бывал несдержан, бывал даже груб, но ни разу он не был настолько пофигистичным в отношении Роджерса.
- Какого ж… - начинает говорить Роджерс, поднимая голову от кровати и, сведя брови, смотрит на наемника. Но тот, словно распробовав, вновь резко толкается в него и все, что хотел дальше сказать Стив тонет в полурыке, полушипении. Он упирается ладонями в грудь Солдата, и хочет что-то еще возразить, оттолкнуть его от себя. Но тот, чувствуя сопротивление, наученный преодолевать его, давит ему в ладони всей массой плеч, целуя. И уже в этом поцелуе Роджерс пытается отыскать Баки. И иногда ему действительно кажется, что сейчас его целует Джеймс. Правда, в следующую секунду это ощущение заменяет взволнованная неприязнь – словно бы он целуется с кем-то другим.
А Солдат двигает бедрами и это движение достаточно мягкое, чтобы это был Джеймс. Но Роджерс все еще не уверен, кто именно сейчас его трахает. Это накладывает свой отпечаток на все, что происходит. И что будет происходить. Жаркий огонь возбуждения почти потушен волной боли. Аналитическая работа мозга не способствует тому, чтобы повторно возбудиться. И Роджерс все еще не может определить, кто перед ним – Солдат или Баки. Просто потому, что с первым трахаться от явно неготов, а второй – никогда не поступил бы так.

Отредактировано Faust Laird (2016-04-13 21:09:57)