Скотт жил в очень странном мире. В мире, где не было Эллисон Арджент. Но где всё, абсолютно всё напоминало о ней. В мире Скотта отсутствие Эллисон было еще заметнее, чем ее присутствие. Хотя, нет, не верно. Если уж Эллисон оказывалась рядом - то не заметить это было решительно невозможно. Она сияла, как сверхновая. Ее запах чувствовался в школьном коридоре еще до того, как она войдет в здание. Да чего уж там - само здание школы буквально пропахло ею насквозь. Легким ароматом ее духов, ее кожи, ее волос. Скотт так отчетливо помнил запах ее шампуня, ощущение ее волос под своими пальцами. Нежность ее кожи под своими ладонями. Вкус губ.
От этих воспоминаний хотелось с силой биться головой об стены. И бессильно рычать.
Он старательно избегал ее. Не подходил даже близко, стоило ему только почувствовать ее приближение.
В этом семестре у них почти не было совместных уроков, а те, что были, он трусливо прогуливал. Стайлз на это лишь укоризненно качал головой, но помалкивал. А Скотт лучше отгрыз бы себе правую руку, чем просидел целый час в одном классе с Эллисон. Ему просто казалось, что он бы этого не пережил.
Но она была везде. Ее голос слышался отовсюду. В мире Скотта всё крутилось вокруг Эллисон. Он ничего не мог с собой поделать. Любая мелочь тут же напоминала ему о ней. Вот эта песня ей бы понравилась... А этот фильм она терпеть не может... А вот китайский ресторан, в который мы собиралась, но так и не сходили... А эта книжка была бы отличным подарком для Эллисон...
МакКолл никогда не считал себя сентиментальным. Он даже романтичным никогда не был. Пока не случилась она.
И всё. Один звуком своего голоса она перевернула его мир вверх дном. Разворошила его чувства и свела с ума. И внезапно всё те любовные песни, которые Скотт считал полнейшим бредом, оказались правдивыми и написаны будто бы специально для него и о нем. Внезапно любая любовная комедия казалась ему именно о них. И он был совершенно уверен, что никто и никогда не испытывал то же, что чувствовал он. Ведь он и сам до этого никогда ничего подобного не чувствовал.
Как так возможно, что один и тот же человек делает тебя и самым счастливым человеком на свете, и самым несчастным? Как такое вообще возможно?
Вечер был темным, теплым и располагающим к раздумьям. Впрочем, МакКолл итак каждый вечер думал. Его мысли жили какой-то своей жизнью, никак не связанной с его волей. И отключить их было решительно нельзя. Он даже спать нормально не мог от дурацких мыслей.
Если бы кто сказал, что разбитое сердце - это так утомительно и больно... Скотт хмыкнул. Ну и что, если бы сказали? Я бы не дал ей тогда ручку? Пустился бы бежать, как только она зашла в класс? Конечно же, нет. Никуда бы я не делся.
Вечерняя прогулка незаметно для самого МакКолла привела его к дому Арджентов. Он поднял голову и с удивлением уставился на знакомое окно второго этажа. В комнате Эллисон горел свет. Скотт вздохнул. Он представил, чем она могла сейчас заниматься. Делает ли уроки, или читает? Или сидит в интернете? И вспоминает ли она о нем? А если, то с тем ли гневом и отвращением, с которым она смотрела на него тогда, когда оттолкнула его и разбила его сердце?
До чего ж паршиво быть влюбленным и одним. Скотт вспомнил слова Стайлза о том, что хуже быть одному, чем быть брошенным. Так вот. Это не так. МакКолл отлично помнил, каково ему было до Эллисон. Одному. Ему даже не было одиноко. Но вот теперь, после нее... Скотт почувствовал себя побитым псом, выгнанным хозяином на улицу. И чуть не заскулил. Для полноты картины не хватает только ливня. Если бы дождь пошел... Вот ведь, а тогда, когда Эллисон привезла собаку в ветлечебницу тоже лил дождь.
В странном мире, в котором жил Скотт, Эллисон была везде.

Скотт не сразу сообразил, что Эллисон, возникшая в окне второго этажа, была там на самом деле, а не всего лишь плод его воображения. Ведь не пытался он как раз сейчас представить ее там, наверху, в ее комнате, за повседневными делами? Легко было представить, как она подходит к окну и выглядывает на улицу, где в сумерках стоял он. Легко было представить, что она посмотрит на него. Чуть испуганно, и с надеждой. Точно так же, как он сам смотрел бы на нее. Сердце сбилось с ритма и Скотт вздрогнул, поняв, что из открытого окна на него на самом деле смотрели до боли знакомые глаза. Он не мог толком расшифровать выражение лица Эллисон, но вдруг ясно увидел себя со стороны - стоит тут посреди улицы и пялиться на ее окно, как маньяк какой-то. Как безумный преследователь. Мда, молодец, МакКолл. Отличное впечатление производишь. Первым порывом было спастись бегством. Просто взять и позорно сбежать, сделав вид, что его здесь никогда и не было. Что он не приходит иногда вечерами к ее дому, чтобы как верный пес, которого выгнали из дома, постоять немного под ее окнами. Скотт прекрасно понимал, насколько жалок. Но ведь до этого он ни разу не попадался. И мог со спокойной совестью притворятся, что еще сохранил остатки собственного достоинства. Сбежать было бы самым правильным в этой ситуации. Если бы он сориентировался достаточно быстро, то мог бы исчезнуть, как только заметил ее в окне. Эллисон бы подумала, что он ей примерещился. Просто почудилось, бывает со всеми. Но этот момент уже безнадежно упущен. Скотт уже так долго торчал у нее на виду, что теперь никак не мог сойти за игру теней и света. Да и как можно было сбежать, когда на тебя смотрели такие глаза? Эти глаза.
Скотт почувствовал, будто бы ноги приросли к земле. И невозможно сделать ни шагу. Наверное, так ощущают себя лесные звери, глядя в глаза охотнику. Полностью парализованы. Забавно. Она ведь и есть охотник. А я? Я лесной зверь. Эта мысль больно кольнуло где-то в груди. Скотт, даже толком не осознавая этого движения, поднял руку в знак приветствия и неловко улыбнулся. Он ожидал, что Эллисон в любую секунду захлопнет окно и закроет занавески, отгородившись от него, отрезав его от себя. Как она поступила тогда. Он ожидал этого. Но окно почему-то всё оставалось открытым, а девушка всё еще смотрела на него. Встревоженно, удивленно и... неужели с надеждой? Нет. Конечно же, нет. Это мне кажется. Ведь это я надеюсь на что-то. До сих пор. Вопреки всему. Это я каждый раз стою под ее окном и гляжу на него с надеждой.
МакКолл чувствовал, как сердце застучало быстрее. Как всякий раз, когда он ловил на себе ее взгляд. И вместо того, чтобы убежать, Скотт невольно сделал шаг вперед, к дому Арджентов. Сердце стучало в груди как сумасшедшее, глаза Эллисон будто бы прожигали его насквозь, но стоило сдвинуться с места, как каждый последующий шаг делался все легче и быстрее. Когда до дома оставалось рукой подать, Скотт оттолкнулся от земли, наступив в цветочную клумбу, и одним большим прыжком оказался на крыше гаража. На одном уровнем с комнатой Эллисон. В голове гулял ветер и какая-то безумная легкость. Пустота. Лишь стук сердца и лицо Эллисон теперь уже в нескольких футах от него.
Скотт замер, не добравшись до окна, оставив между ними безопасное расстояние. На случай, если Эллисон всё-таки вздумает захлопнуть окно и задернуть шторы.
МакКолл сглотнул возникший в горле ком. Во рту внезапно пересохло. Привет. Скажи ей привет. Слова никак не желали произноситься. Вблизи она была еще красивее, чем рисовали его память и воображение. И ее красота отдавалась болью глубоко внутри. Оставалось лишь молча смотреть в ее лицо, чувствуя, как внутри всё болит и ноет. Потому что я люблю тебя... Да, вот если она теперь захлопнет у меня перед носом окно, я буду по-настоящему жалок.

Она отпрянула от окна? От меня? Мне лучше уйти? Она сейчас потянется за спрятанном под подоконником арбалетом? Все эти мысли безумным вихрем пронеслись в голове Скотта. Но выражение лица Эллисон заставило его сомневаться. Да и вся ее поза не говорила о том, что она готовилась к драке. Скорее о той растерянности, в которой девушка находилась. Точно в такой же, как и сам Скотт. Никакой угрозы от нее не исходило, ну, по крайней мере, не больше, чем обычно. МакКолл всегда, находясь рядом с Эллисон, чувствовал, что прогуливается по краю бездонного пропасти. Будто бы летит куда-то с головокружительной высоты, да еще и головой вперед и совершенно не контролируя свое падение. Наверное, это и значит, "fall in love", падать в любовь. И когда падаешь, то с этим уже совершенно ничего не можешь поделать. Сила тяжести, гравитация. Притяжение. Все дела. Скотт сам не заметил, как оказался рядом с распахнутым окном Эллисон и, вопросительно глядя на нее, взялся за оконную раму. Девушка не убила его на месте и погнала его в шею. Так что Скотт, привычным, уже не раз отработанным движением залез в окно, в насквозь пропахшую Эллисон комнату. Это было как очутиться в эпицентре взрыва. Он и забыл, каково это - стоять так близко к ней. В помещении, где всё абсолютно всё буквально орало о том, что принадлежало ее. Каждый предмет в этой комнате касалась ее рука. Всё здесь пахло ее духами, ее кожей и волосами. У Скотта закружилась голова и он вновь почувствовал, будто бы падает. Но он просто сидел на подоконнике перед Эллисон и прохладный ночной воздух холодил спину, в то время как его лицо пылало. Находиться вновь в этой комнате, дышать одним с ней воздухом... это было так странно и превращало его в пылающий комок нервов, совершенно бестолковый и хаотичный.
Скотт был в ужасе о того, что не знал, что сейчас происходило в мыслях Эллисон. Стук ее сердца не раскрывал ему никаких ее тайн, лишь взволнованность. Может, она просто хочет уйти? И нет ничего более. Но думать так было слишком больно.
Скотт глубоко вдохнул, почувствовав резкий укол в сердце, когда нос вновь наполнился ее запахом. Он глубоко вдохнул и проговорил, надеясь, что голос его звучит нормально и не выдает разбитого сердца:
- Привет.
Он замолчал, нахмурившись, не зная, что говорить дальше. Он столько раз придумывал в голове фразы, составлял речи, которые можно было бы сказать Эллисон при очередной их встречи, но теперь, когда разговор на самом деле должен состояться, он не помнил ни слова из своих заготовок. И с его языка слетела самая дурацкая в данной ситуации фраза:
- Как дела?
И тут же пожелал вывалиться из окна. Скотт, ты идиот и мазохист. Определенно.

Паршиво, - хотелось ответить Скотту. Без тебя мне всегда паршиво. Но вместо этого он невольно повторил ее жесть, пожав плечами, и сказал:
- И у меня так же. Молодец, МакКолл. Да ты так и блещешь красноречием.
Он опять замолчал. Эллисон была безумно прекрасна. Ее темные глаза прожигали его насквозь. И ведь, скорее всего, она даже не осознавала этого. Скотт не сомневался, что она не подозревала, какой эффект производила на него. Как у его дыхание захватывало от одного ее взгляда. Как болью в груди отзывался каждый непослушный ее локон, который так хотелось заправить ей за ухо, пропустить сквозь пальцы, ощутить на коже. И от невозможности сделать это было еще больнее. Скотт шумно вдохнул и это было ошибкой. Ее запах вновь взорвался в его голове, такой невыносимой интенсивностью, что грозил лишить его сознания. Черт. Скотт пошатнулся и оперся на подоконник. Он затравленно и несчастно глянул на Эллисон и с трудом перевел взгляд на свои кроссовки.
Вот что ты творишь, а? Придурок. Скажи чего-нибудь путного.
- Мне так жаль, - сдавленно, стараясь не дышать, проговорил он, гипнотизируя свою обувь. На левом кроссовке скоро развяжется шнурок. А к подошве правого прилипла жвачка. Розовая со вкусом малины. Как в том клипе группы Air. Жутко грустная песня. О любви. Интересно, Эллисон бы понравилась эта песня? А клип? Наверное, понравились бы. Мысли спасались бегством. Как крысы с тонущего корабля. Скотт понимал, что терпит кораблекрушение, но ничего не мог с собой поделать. Он не знал, что говорить, не знал, что делать и куда девать руки. Ладони сами собой оказались в карманах джинсов. МакКолл чувствовал себя потерянным. Даже не глядя на Эллисон, он слишком отчетливо чувствовал ее присутствие. Он видел ее, даже не глядя в ее сторону.
И этот гребаный ковер под его ногами... Ведь на этом ковре они же тоже лежали. Тогда.
- Мне так жаль, - повторил он, сам не понимая, за что извиняется. И извиняется ли вообще. То ли за то, что пришел сейчас, то ли за то, что не пришел раньше. Или же за то, что понятия не имеет, что сказать.
Мне тебя чертовски не хватает. Ты меня ненавидишь? Я не хотел этого. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Мне так жаль твою маму. Хоть она и пыталась меня убить. Я ее даже уже не виню. Да и тогда не винил. Мне так жаль. Я люблю тебя. Даже если ты меня возненавидишь, я все равно буду тебя любить.
Мне уйти?

Вот зачем она это сделала? Стоило руки Эллисон коснуться его кожи, как Скотт сошел с ума. Нет, он не лишился рассудка, не стал внезапно шизофреником и никаких галлюцинаций у него не возникло. Но мысли совершенно перестали его слушаться. Да и свои действия он явно уже никак не контролировал. Иначе как объяснить, что от одного лишь легкого касания ее пальцев вернулось всё - все те дни, что они провели вместе, все те эмоции и чувства, что они вдвоем испытали. Все те слова, которые они друг другу говорили. И всё это вернулось к нему одновременно, за какую-то долю секунды, как неожиданный удар подых, но попав прямо в сердце. Ее пальцы электрическим током пронзили его ладонь. И даже волосы на руках встали дыбом. Скотт невесело и отчаянно улыбнулся и сделал единственное, что было в его силах. Шаг. Один шаг, разделявший их. Не было мыслей, не было сомнений. Был лишь один этот шаг, который необходимо было сделать. И вот он уже стоит прямо перед ней. Между ними лишь миллиметры заряженного электрическим током воздуха. Испугавшись, что Эллисон может отпрянуть, отдалиться от него, Скотт сжал коснувшийся его пальцы в своих. Ее глаза были темнее ночного неба. Но он не мог отвести взгляда от ее приоткрытых губ. - Я тоже скучал, - выдохнул он в эти губы, чувствуя ее дыхание на своем лице. Сердце готово было вырваться из груди. Нет. Оно уже вырвалось, оно уже билось не в нем, а в ее груди, когда Скотт наклонился вперед. Его свободная рука, будто бы по собственной воли, проскользнула по спине Эллисон и застыла на ее затылке. Ее волосы привычно и нестерпимо мягко в его ладони. Лишь когда его губы сомкнулись с ее губами, он осознал, что делает. Черт. Да я же ее целую. Сейчас она меня огреет чем-нибудь тяжелым. Но он надеялся, что все-таки не огреет. Он отчаянно надеялся, что Эллисон ответить на его поцелуй. В которой он вкладывал всю ту тоску по ней, что накопилась в его сердце.

Скотт распахнул глаза, стоило Эллисон прервать поцелуй. Что? Всё в порядке? Всё же шло хорошо. Она же тоже... Я ведь чувствовал. Она же ответила. Боже, как же она ответила. Скотт невольно улыбнулся, чувствуя, что на его лице сейчас гуляла одна из самых глупых улыбок, когда-либо изображенных человеком. Но как можно было улыбаться иначе, когда она тут, рядом, в его объятиях. Скотт увидел улыбку на губах Эллисон, столь манящих и сладких. И на душе вдруг стало так легко. Она меня не оттолкнула, не ударила, не выкинула в окно. Черт, наверное, это счастье. - Я боялся, что ты накинешься на меня с кулаками, - тихо, и чуть хрипловато проговорил МакКолл. Голова его всё еще витала где-то в облаках. Он чувствовал себя легким и невесомым. И совершенно глупым от внезапного счастья. От того, что ее запах обволакивал его, от того, что ее тепло ощущалось под пальцами и ее рука сжимала его предплечье, посылая слабые электрические импульсы по его коже. Черт, да он весь был как наэлектризован одним ее присутствием. Одни ее взглядом. - Или просто застрелишь из лука, - Он усмехнулся и невольно подумал, что она все еще могла успеть его застрелить, если бы захотела. Но она не хочет. И от этой мысли на сердце становилось особенно тепло.

- И в мыслях не было, никуда уходить, - проговорил Скотт, не отрывая взгляда от Эллисон. Ему хотелось запомнить каждую ее черту, каждую черточку и малейшее выражение ее лица. Потому что... А вдруг она меня всё-таки прогонит опять? Вот прямо сейчас? Но перестать улыбаться было совершенно невозможно, Скотт даже не осознавал уже, что улыбается. И тут Эллисон рассмеялась, будто бы в ответ на его мысли. И всё стало совсем нелепым, но легким и прекрасным. Как ее смех. То есть, легким и прекрасным, как ее смех. Ничего нелепого в нем нет.
Я боялась, что ты больше не хочешь видеть меня, не уходи от меня Скотт, я так скучаю. Ее голос звучал так тихо и нежно, будто бы она на самом деле боялась спугнуть его. Скотт не сразу нашелся с ответом, вместо этого он лишь крепче прижал ее к себе, уткнувшись губами в ее макушку и вдыхая запах ее волос. Глупенькая ты, куда я от тебя денусь. Я же дышать без тебя не могу. Ты же меня тогда чуть не убила своими словами, своим уходом, своим отсутствием. Вырезала себя из моей жизни, будто бы кусок меня вырезала. Сердце голыми руками вынула... И как я могу жить без сердца? Да никак. Не могу. Боль от разлуки с новой силой вернулась - оглушительной вспышкой, пронзившей душу, одно лишь воспоминание о той боли, но в то же время и страх. Страх, что это может повториться, что боль будет вновь. Черт, а выдержу ли я это еще раз?
- Эй, это ты не хотела меня видеть, - с усмешкой ответил Скотт, стараясь за шутливым тоном скрыть ту бурю эмоций, что овладела им. - Ты же меня прогнала тогда. - За то, кем - чем - я являюсь. Скотт вздохнул. - Я не могу винить тебя. После всего, что связана у вашей семьи с оборотнями... - Он замолчал. Твою маму же убил оборотень. И неважно, что она пыталась убить меня. Она же все равно твоя мама.

Конечно, понимаю. Скотт невесело улыбнулся, уткнувшись в макушку Эллисон и прижимая ее к себе почти что с отчаянием, с опасением, что, если он ее не удержит, она исчезнет, растворится, как мираж. Такое чувство возникало у него и раньше, когда они были вместе. Временами казалось просто нереальным, невозможным, что такая девушка, как Эллисон Арджент, могла быть с ним. Это же фактически будто бы Лидия внезапно бросила Джексона и сошлась со Стайлзом. Из той же области фантастики. Но тем не менее - вот она тут, прижимается к нему и ее сердце стучит прямо рядом с его. Эллисон была такая теплая и нежная. И головокружительная.
- Тебе не за что просить прощения, - мягко проговорил он ей в волосы. И в этот момент он ведь и правда был уверен, что не за что. Он бы простил ей всё. Даже убийство.  Эта внезапная мысль заставила Скотта слегка содрогнуться. И слова Эллисон лишь еще сильнее его встревожили, уж больно они соотносились с этой мыслью.
Она смотрела ему в глаза и спрашивала о смерти своей матери. Больше всего Скотту хотелось бы никогда не затрагивать эту тему. Забыть все, случившееся в ту ночь, как страшный сон. Кошмар, который ничего не имеет общего с реальностью. Но это не сон. Это было на самом деле. И если он расскажет ей как оно все было на самом деле, то это разобьет ей сердце. И она меня прогонит. Эта эгоистичная мысль болью пронзила его собственное, учащенно бившееся сердце. А Эллисон все смотрела ему в глаза и ждала ответа, и от этого ее взгляда ему хотелось спрятаться, потерять голос, упасть замертво - хоть как-то избежать этого разговора. Но рано или поздно этот разговор все равно должен состояться.
- Твоя мама тебя очень любила, - осторожно начал Скотт. - Она всегда пыталась тебя защитить. И считала, что поступает правильно. Она просто не могла иначе... Он вздохнул и даже зажмурился, чтобы не видеть глаз Эллисон. Так было легче произнести следующие слова: - Она пыталась убить меня в ту ночь. И ей это почти удалось. Если бы не Дерек...