Когда вам говорят, что о вас позаботятся, сделают все, чтобы лечение протекало успешно и как можно быстрее прошли все последствия травмы, представляются определенные действия. Например, что за вами точно проконтролируют прием лекарств в нужное время в нужном количестве, сменят повязки, проконсультируются с врачом, если вдруг станет хуже и начнутся непредвиденные осложнения, проследят за режимом питания. Назир полагал, что именно такое его и ждет, но отличие реальности от предполагаемых ожиданий его, мягко говоря, удивило. Агрон был везде, контролируя каждый шаг, вздох и минуту жизни Тейлора. И это напрягало. Первый звоночек, что что-то идет не так, прозвенел еще тогда, когда на просьбу довести его до ванны, Агрон попытался взять мексиканца на руки и лично отнести до этой самой ванны. Тейлор тогда огрызнулся, зашипел, сказав, что, если Агрон сделает так еще раз, то справлять нужду он будет прямо в комнате, что не понравится им обоим. Больше к этому вопросу они не возвращались. В тот момент Назиру стоило немалых усилий сдержать ехидную усмешку и промолчать, не ляпнув "спасибо" за то, что хотя бы в возможности подержать собственный член, чтобы отлить, ему не отказывали. Хотя возня с одеждой доставляла неудобства, да, но терпимо. Просто времени требовалось чуть больше, чем обычно.
Второй раз Тейлор задумался, что Агрон слишком фанатично подошел к своим обязанностям, когда наступало время завтраков-обедов. Зонтики и трубочки в чашке в первый день, как оказалось, это были лишь цветочки. Видимо, Агрон считал, что равномерное движение ложки туда и обратно будет отнимать слишком много сил, а потому периодически предпринимал попытки эту ложку отобрать и кормить Назира самому. Как ребенка, ей Богу. Тейлор, видя с какой искренней заботой Агрон все это делает, терпел, но вежливо отказывался, забирая из рук американца посуду. Если до готовки его не пускали, то хотя бы пожрать-то он мог самостоятельно.
И не только готовки, кстати. Его не выпускали из комнаты вообще. И с этим бороться было хуже всего. Вот в один из таких моментов мексиканец и не выдержал, когда его отчитали за хождение по дому, пригрозив в следующий раз вообще запереть комнату снаружи или к кровати привязать. И черт его разберешь, шутка то была или американец и вправду притворил бы угрозу в жизнь. Проверять Тейлор не стал. Это был откровенный перебор, поскольку он не позволил бы себя держать под замком, словно не в доме, а тюрьме какой-то. Может, кто-то на его месте и оценил бы такие действия, но привыкший к свободной жизни, без такого тотального контроля и чрезмерной опеки, мексиканец, увы, не разделял таких мыслей, о чем Агрону, собственно, прямо и сказал. Он не был беспомощным. Не привык, чтобы о нем кто-то настолько заботился. Это было чуждо, непонятно, вызывая неясные чувства в душе. Агрон словно что-то кому-то пообещал, что с таким рьяным усердием делал все, чтобы оградить Назира от любых нагрузок и вернуть в постель. Правда, что и кому, для Назира так и осталось непонятно. То ли ему, когда тащил раненого по лесу, то ли Дитону, обещав, что обеспечит достойный уход за больным, то ли Крису. А может Арае, а может и лично себе. Список догадок можно было бы и продолжать, и продолжать...
Но потом все изменилось. Американец будто бы остыл, сбавив обороты, перейдя в режим "эконом". Вот вроде и приносит завтрак, и о здоровье справляется, но что-то явно не так. И дело даже не в том, что тарелка с супом стала обычной тарелкой с супом, без всякого рода украшений с намеком поднять настроение. Давящего тяжелого молчания не было, они разговаривали, но больше не спорили. И при этом Агрон больше не пытался находиться, как можно ближе, коснуться лишний раз, часто отводил взгляд, действуя, так, будто он выполнял то, что должен, а не сам хочет.
Поначалу Тейлор почувствовал облегчение, что вот, наконец-то все закончилось. И опека, и забота, и отношение, как к малолетнему ребенку в пеленках. Ему даже позволяли с кровати вставать, ходить по дому и не гнали при первом же удобном случае в постель. Но спустя пару дней Тейлор, к своему искреннему удивлению, заметил, что чего-то ему стало не хватать. Чего конкретно, Назир бы и себе ответить не смог, но одно знал точно - тот холод, что наблюдался сейчас в их отношениях, ему не нравился. Чрезмерное внимание и контроль - это, конечно, плохо, вызывает негатив и желание этому противиться, но с другой стороны не было и тех небольших моментов интимности и искренности, что бывали вначале. Агрон больше не смотрел на него по-родному, по-своему, его взгляд не отражал ту заботу и тревогу, что были раньше. И Назир по этому скучал. По улыбке, по рукам, прикосновениям, губам. Да черт возьми, отчасти даже по спорам. Все интереснее, чем обыденные разговоры из разряда "ни о чем".
Тейлор ворочался в постели, прокручивая в голове тот момент, после которого все и изменилось. И никак не мог уснуть. Было уже за полночь, вполне вероятно, что Агрон уже давно спал, поскольку дежурная проверка перед сном состоялась еще часа полтора назад. И тогда Назиру пришла в голову идея сделать ответный визит. А почему бы и нет? Передвигаться более-менее он уже мог, вполне даже самостоятельно, только медленно. Этого ему никто не запрещал, и насколько он помнил, Агрон, по его словам, никогда не запирал свою дверь. Вот и был прекрасный шанс это проверить.
Благо, американец все это время ночевал на первом этаже в гостевой комнате, а то подъем на второй этаж представлялся проблематичным. Тейлор слез с постели и крадучись вдоль стены, пошлепал в комнату по соседству. Спокойной ночи еще раз пожелать, вот честное слово только за этим.
Отредактировано Nasir Hema Taylor (2015-02-25 22:46:47)
